1.
1883 г. Декабря 5. Москва
5 Декабря.
Дорогой и милый и ближнiй мой, Владимiръ Григорьевичъ, получилъ ваши книги и благодарю васъ за нихъ. Я прочелъ и, не осудите меня въ гордости, ничего не нашелъ въ нихъ. Geike1 — компиляцiя, и своего почти нетъ. Вы не поверите, какъ скучны такiя книги, когда знакомъ съ литературой предмета — читаешь и вспоминаешь знакомое — смотришь на поле2 3 самобытнее, и я еще прочту хорошенько. О воскресенiи мне не нравится. Чемъ больше это доказываютъ, темъ больше сомненiй. Да и доказательства, какъ н[а]п[р]. правдивости свидетелей, кот[орыхъ] не было, уже слишкомъ плохи; но главное зачемъ доказывать. Я верю, что когда я надену подштанники на выворотъ, то будетъ непрiятность; и не могу отделаться отъ этой веры.4 Одно, до чего я достигъ, — это того, чтобы эта вера не переходила въ дело — не заставляла бы меня сердиться на кого-нибудь и вообще делать что-нибудь нехорошее. Но доказывать истинность этой веры я никому не стану и надеюсь, что ни одинъ разумный человекъ не станетъ трудиться доказывать мне несправедливость этой веры. Это мое личное дело, которое никому не мешаетъ, если я живу по христiански. Но я васъ такъ люблю, что не могу не сказать всю правду. Чтенiе вашихъ книгъ мне было особенно интересно, потому что я, читая ихъ; следилъ за вашей умственной и сердечной работой (отметки карандашомъ мне помогали въ этомъ), и я радъ былъ видеть, что ваше душевное состоянiе подтверждено и уяснено умственной работой. Но ваша рекомендацiя прочесть о воскресенiи5 «неужели» потому, что мне кажется, что по мере того, какъ мы понимаемъ жизненное, т. е. истинное значенiе ученiя Христа, вопросы метафизическiе (о воскресенiи въ томъ числе) все дальше и дальше отходятъ отъ насъ. И когда вполне оно ясно, то совсемъ устраняется возможность всякаго интереса и потому несогласiя въ метафизическихъ вопросахъ. Столько прямого, неотложнаго, ежеминутнаго и такой огромной важности дела для ученика Христа, что некогда этимъ заниматься. Какъ хорошiй работникъ наверно не знаетъ всехъ подробностей жизни хозяина; только ленивый работникъ чесалъ зубы на кухне и разузнавалъ, сколько детей у хозяина, и что онъ естъ, и какъ одевается. И все, разумеется, перевралъ, но узналъ и работы не сделалъ. Важно то, чтобы признавать его хозяиномъ и знать, чего онъ отъ меня ò онъ самъ такое и какъ онъ живетъ, я никогда не узнаю, потому что я ему не пара, я работникъ, а не хозяинъ.6
Прощайте, милый другъ, пишите мне, если вздумаете. Я книгу свою все еще не кончилъ, но кончаю.7 8 что за прелесть для умственнаго комфорта.
Л. Толстой.
«Спелых колосьях», сборнике мыслей и афоризмов, извлеченных из частной переписки Толстого Д. Р. Кудрявцевым, изд. Элпидина, Женева, 1895, стр. 113—114. На подлиннике пометка рукой Черткова: № 1. В редакторской дате письма обозначение года основано на том, что письмо это является ответом на письмо Черткова с полной датой: 14 ноября 1883 г.
Владимир Григорьевич Чертков, к которому адресовано это и все последующие письма Толстого, родился 22 октября 1854 г. в Петербурге. Родители его, Григорий Иванович Чертков (1828—1884) и Елизавета Ивановна Черткова, урожденная гр. Чернышева-Кругликова (1832—1922), принадлежали к высшему кругу петербургского аристократического общества, соприкасавшемуся с царским двором. Дворянский род Чертковых, судьбы которого прослеживаются в прошлом начиная с XVII в., числил за собой несколько преданных царской власти деятелей на военном и государственном поприще, из которых один — Александр Дмитриевич Чертков (1789—1858) — был в то же время археологом, историком и создателем «Чертковской библиотеки», находящейся теперь в Московском Историческом музее. Григорий Иванович Чертков окончил Пажеский корпус и при Николае I был его флигель-адъютантом, а при Александре II генерал-адъютантом, проходя в то же время разные ступени военного командования от командира Преображенского полка до начальника дивизии. Типичный военный того времени по своему кругозору, автор весьма распространенной тогда в войсках «Солдатской памятки», он отличался в то же время редкой в придворных сферах прямотой и независимостью характера. Вызванная гангреной ампутация обеих ног прервала в 1870-х гг. его военную карьеру, но и последние десять лет своей жизни он продолжал работать по своей специальности у себя на дому, занимая пост председателя главного Комитета по устройству и образованию войск.
Мать В. Г. Черткова, Елизавета Ивановна, с которой он был особенно близок, происходила из семьи декабристов; родной дядя ее гр. Захар Григорьевич Чернышев (1796—1862) был сослан после 14 декабря в Читу; тетка ее Александра Григорьевна, урожд. Чернышева, была замужем за Никитой Михайловичем Муравьевым (1796—1844), который стоял во главе Северного общества, был приговорен к смертной казни, но помилован и сослан на каторжные работы в Сибирь, куда жена последовала зa ним. Бабка В. Г. Черткова, Софья Григорьевна, гр. Чернышева-Кругликова, поддерживала отношения с братом и сестрой, и дети ее выросли в атмосфере семейного горя.
Мать В. Г. Черткова, Елизавета Ивановна, была еще молодой девушкой, когда родители ее умерли. Ее рано начали вывозить в свет, где при своей выдающейся красоте она не могла не пользоваться успехом. На первом же придворном балу она была представлена Николаю I, на испытующий вопрос которого о ее сосланном дяде она твердо ответила, что сохранила с ним самые сердечные родственные отношения. Выйдя замуж за Г. И. Черткова, она сохраняла такое видное положение в свете и при дворе, что Александр II, с которым она была хорошо знакома еще в то время, когда он был наследником, будучи уже царем, запросто приезжал к ней и ее мужу без всякой охраны. Однако она не имела никакого тяготения к придворной жизни и когда императрица Мария Александровна предложила назначить ее статс-дамой, она отказалась. Через несколько лет после вступления в брак обязанности матери отвлекли ее от светской жизни: из трех сыновей ее, Григория, Владимира и Михаила, старший и младший постоянно болели, и она подолгу жила с ними за границей, на юге, где в 1866 г. скончался ее младший сын, а четыре года спустя и старший. Но уже после смерти младшего сына светская жизнь стала невозможной для нее. Она находила утешение только в религии и, познакомившись за границей с последователями лорда Редстока, основателя евангелического учения, на всю жизнь сделалась строгой евангелисткой. Во время приезда Редстока в Петербург, она познакомила с ним мужа своей сестры, В. А. Пашкова, и таким образом содействовала возникновению русской организации евангелистов, так называемых «Пашковцев». Свое время она делила между единственным оставшимся у нее сыном и мужем и занятиями широко поставленной благотворительностью.
он получил домашнее, пользуясь уроками серьезных преподавателей. Имея склонность к ораторским выступлениям, он намеревался в дальнейшем закончить университет и сделаться адвокатом, защитником невинно-пострадавших. Но вследствие тяжелой болезни, явившейся результатом солнечного удара на охоте в воронежских степях, ему были строго запрещены усиленные умственные занятия. Тогда он поступил вольноопределяющимся в конногвардейский полк и вскоре был произведен в офицеры. В течение семи лет он жил той жизнью аристократа-офицера, вспоминая которую тридцать лет спустя, он писал: «Всем трем классическим порокам — вину, картами женщинам — я предавался без удержу, живя, как в чаду, с редкими промежутками отрезвления».[1] Но эти промежутки внутреннего отрезвления, о которых он говорит, не проходили для него даром. Он много читал, и особенное влияние оказали на него в эту пору жизни произведения Достоевского, содействовавшие пробуждению умственных запросов и установлению демократического отношения к людям. Он сделал попытку организовать в полковом клубе чтения и собеседования на исторические темы, однако по требованию начальства они вскоре были прекращены. Но особенно много дали ему для расширения его внутреннего кругозора обязательные тогда для младших офицеров гвардейских полков дежурства в военных госпиталях, порядки которых, безобразные по отношению к содержавшимся там солдатам и особенно жестокие по отношению к попадавшим туда больным политическим заключенным, толкнули его к открытому протесту и противодействию приказам военного госпитального начальства, что должно было иметь для него серьезные последствия. Дело было замято только в виду положения его отца. Жизнь его продолжала итти по прежнему пути, но моменты внутреннего просветления оставляли все более глубокий след. «Тогда спадали с моих глаз очки условного общественного мнения моей среды, и я видел себя таким, каким был на самом деле... Со всем страстным напряжением пробуждавшегося сознания я обращался к той высшей сущности,... которую я тогда представлял себе еще в виде личного бога», говорит он в той же «Странице воспоминаний». Он обращался тогда к Евангелию и, оставляя в стороне уже смущавшее его чудесное и непонятное, в жизни и учении Иисуса находил поддержку тем сомнениям в правильности существующего общественного строя, которые пробуждались в нем самом. Однако его еще смущал вопрос о приложимости евангельского учения к жизни и, как бы проверяя на других основательность своего преклонения перед ним, он стал читать наиболее простые и понятные места Евангелия больным солдатам. Подсаживаясь к ним на кровать, он вступал с ними в разговоры, которые раскрывали перед ним их жизнь и вместе с тем утверждали его в мысли, что Евангелие так же действует на них, как и на него. «Какая, думал я, непримиримая, казалось бы, противоположность между положением этого умирающего солдата и моим! Он — по рождению кормящий себя и других крестьянин, я — праздный, поедающий чужие труды барченок-аристократ... А между тем оказывается, что общее есть»...
Начавшийся таким образом внутренний процесс привел В. Г. Черткова к убеждению, что христианство в том виде, как он теперь понимал его, несовместимо с той жизнью, которую он вел, как представитель своего класса, и прежде всего несовместимо с военной службой. В 1879 г. он решил выйти в отставку, но по настоянию своего отца взял лишь отпуск на одиннадцать месяцев и уехал в Англию. По возвращении оттуда, склонившись на просьбы родителей, «для испытания себя» продлил военную службу еще на один год. В 1881 г. убийство Александра II, которого он лично знал с детства, вместе с жалостью вызвало в нем вспышку уже угасавших монархических чувств. Но это было ненадолго. В том же году, не взирая на огорчение родителей, ожидавших назначения его на флигель-адъютантскую должность при Александре III, особенно благоволившем к ним, Чертков вышел в отставку и навсегда порвал со всем складом своей петербургской жизни.
Уехав в степное имение своих родителей, Лизиновку, Острогожского у. Воронежской губ., он решил посвятить себя облегчению нужд местного крестьянского населения. Он устраивал потребительские лавки, ссудо-сберегательные товарищества, школы, библиотеки, читальню, чайную, а в своей слободе Лизиновке, имевшей до 5000 жителей, стал насаждать ремесла, основав там ремесленную школу с сапожным, столярным, бондарным и ведерным отделениями, которая стала выпускать местных мастеров по этим специальностям, что давало крестьянам дополнительный заработок и освобождало население от необходимости пользоваться в указанных областях товарами купцов-спекулянтов. Одновременно он работал и в местном земстве, где ему удалось сплотить группу людей, имевших в виду крестьянские интересы. Позднее, в 1883 г., он был выбран земским собранием в члены училищного совета и, объезжая школы, находившиеся даже на большом расстоянии от Лизиновки, повсюду вел борьбу с рутиной и казенщиной преподавания, заступался за народных учителей, когда их притесняли местные власти, и заботился о повышении их образовательного и педагогического уровня. Привычки личной своей жизни он к этому времени уже очень упростил и, переселившись из дома родителей в комнату при ремесленной школе, жил там с учителями и сотрудниками, которым хотел передать и все управление школой на товарищеских началах. При поездках по железной дороге он садился в 3-й класс, где пускался в разговоры и споры «о таких вопросах, как несправедливое имущественное отношение между господами и рабочими, произвол и дикость государственной власти, бессмысленность церковных обрядов, корыстолюбие и обман церковнослужителей» (из ненапечатанных отрывков Воспоминаний Черткова). По его словам эти поездки в 3-м классе, в простой одежде, были для него «настоящим откровением» по отношению к русскому народу.
В этой полосе своей жизни он был уже настолько далек от той сферы, к которой принадлежал по рождению, что типичные представители окрестного дворянства, богатые помещики, были настроены против него крайне враждебно и называли его «сумасшедшим». Слухи о характере его новой жизни дошли и до Александра III, по распоряжению которого зa ним был установлен негласный надзор полиции.
можно было бы практически разрешить для себя назревшие социальные вопросы в соответствии с евангельским учением всё более волновали его. Н. В. Давыдов, познакомившийся с ним летом 1883 г. на свадьбе его приятеля, земского деятеля Р. А. Писарева, и имевший с ним тогда же долгий ночной разговор, сообщает в книге своей «Из прошлого», что «искание» Черткова носило в то время, «очень энергичный, даже страстный характер». В этом разговоре Чертков впервые узнал от Давыдова, что по всем особенно волнующим его вопросам он является единомышленником Толстого. Понятно, что с этого времени стремление увидеться с Толстым уже не оставляло Черткова. Толстой со своей стороны заинтересовался Чертковым по рассказам приезжавшего к нему в конце августа того же года Г. А. Русанова, пробывшего десять лет членом острогожского окружного суда. Через два месяца после этого, около 25 октября 1883 г., при проезде Черткова через Москву в Петербург для свидания с родными, состоялось, наконец, их знакомство, вскоре перешедшее в глубокую дружбу. Толстому было в то время 55 лет, Черткову 29, но эта очень значительная разница лет не отразилась на характере их отношений.
«Посредника». История этого идейного предприятия, вызвавшего живые отклики в различных группах и слоях русского общества того времени и сыгравшего очень большую роль в приобщении к культуре трудящихся масс, выясняется с достаточной полнотой из публикуемых в настоящем издании писем Толстого к Черткову и комментариев к ним. Здесь важно только отметить, что издательство, получившее название «Посредник» и далеко оставившее за собой по тиражу выпускаемых им книжек все существовавшие опыты в том же роде, как возникновением своим в конце 1884 г., так и организацией — с привлечением к делу Сытина и использованием его огромного распространительного аппарата — было всецело обязано Черткову. Отношение его к этому делу определялось теми взглядами его, которые он сформулировал в письме от 16 мая 1885 г. к одной молодой девушке, А. Н. Сиротининой, желавшей приобщиться к деятельности «Посредника»: «Время и труд наш принадлежат не нам, капиталистам культуры и аристократам ощущения, а тем миллионам обделенных и всячески голодающих работников, которые носят нас на своих плечах и благодаря бедности которых нам удалось накопить наши умственные капиталы....» Живя после смерти отца, в 1884 г., с матерью — то в Петербурге, то в Лизиновке, а летом уезжая для сопровождения ее в Англию, он не переставал стоять в центре дела в качестве редактора его, интересоваться каждой мелочью в нем. Это положение вещей не изменилось и тогда, когда, женившись в 1886 г. на близкой ему по духу Анне Константиновне Дитерихс, работавшей в «Посреднике» со дня открытия его петербургского склада,[2] Чертков с весны 1888 г. и самую редакцию «Посредника» перенес в деревню, на хутор Ржевск (недалеко от Лизиновки), где он работал совместно с женой, одно время при участии И. И. Горбунова-Посадова, поддерживая огромную переписку с авторами и художниками, делавшими рисунки для книжек, с Сытиным, со складом «Посредника» и многочисленными добровольными распространителями его изданий, доставлявшими в редакцию отзывы читателей, собиранию которых Чертков придавал огромное значение. В редакторской своей деятельности он в это время уделял особое внимание серии книжек, излагавших учения мыслителей разных стран и эпох, для которой сам он написал книжку «Римский мудрец Эпиктет, его жизнь и учение», вышедшую в 1889 в изд. «Посредника».
По мере того как популярность «Посредника» и спрос на его книжки увеличивались, возрастала и придирчивость к нему со стороны цензуры. Старые связи Черткова, благодаря которым ему удалось в 1884 г. получить разрешение на открытие склада в Петербурге, были непригодны для того, чтобы охранять идейные интересы «Посредника». Приходилось для пропуска той или другой книжки изловчаться, представляя в цензуру печатающиеся книжки без фирмы «Посредника», иногда без имени автора, то в одном городе, то в другом, но кроме того часто итти на компромиссы, на урезки того, что было для редакции всего существеннее. Всё это настолько тяготило Черткова, что, проработав в качестве главного редактора «Посредника» девять лет, он к концу 1893 г. отказался от редакторства и передал свои обязанности П. И. Бирюкову и И. И. Горбунову. В это время дело было уже развернуто во всех своих отраслях и обслуживало не только художественной, но и научно-популярной литературой, и книжками религиозно-философского и этического характера, и картинками с текстом — миллионы читателей «из народа», взрослых и детей, а также известные круги трудовой интеллигенции. Выпущено было в огромных тиражах, по исключительно-доступной цене от 11/2 «Посредника» печатались Гаршин, Эртель, Лесков, Короленко, Чехов, Засодимский, Златовратский, Барыкова и мн. др. Из них Гаршин, Эртель, отчасти Барыкова сделались личными друзьями Черткова и поддерживали с ним отношения до конца жизни.[3]
Для иллюстрации печатающихся книжек и для создания особой серии картин с текстом, которые раскупались взамен популярных лубочных картинок, Чертков, особенно интересовавшийся этим, привлек к делу целый ряд художников, в том числе Крамского, Репина, Кившенко, Савицкого, Ярошенко, Соллогуба и др. — частью «передвижников», частью принадлежавших к другим направлениям. Из названных художников рано умерший Крамской был знаком с Чертковым и во многом близок ему еще до основания «Посредника», с того времени, как по заказу его родителей писал его портрет.[4]
«Посреднике» Чертков, постоянно уговаривая Толстого отдавать как можно больше времени и сил художественному творчеству, тем не менее делал всё возможное для распространения его теоретических сочинений. Некоторые из них он размножал у себя на гектографе и рассылал знакомым, навлекая этим на себя крайнее неудовольствие могущественного в то время прокурора синода, К. П. Победоносцева. Но кроме того в первый же год своего знакомства с Толстым он взялся за перевод на английский язык сочинений его «Исповедь», «В чем моя вера» и «Краткое изложение Евангелия». Перевод этот был исполнен при участии нескольких сотрудников, англичан, и выпущен без подписи Черткова в 1885 г. в Англии, одним томом, состоящим из трех частей, под общим заголовком «Christ’s Christianity» («Христианство Христа»). Чертков издал его на собственные средства, которые он ежегодно получал от матери (отец его, опасаясь, что он раздаст всю землю крестьянам, завещал свои огромные воронежские имения Е. И. Чертковой, с тем, чтобы она делила с сыном лишь получаемые от них доходы) и большую часть которых тратил на свою просветительную деятельность среди крестьян и на содержание редакции «Посредника». По его же инициативе и при его непосредственном участии было переведено на английский язык сочинение Толстого «Так что же нам делать», для которого он приискал издателя. Так положено было начало его деятельности по распространению трудов Толстого за границей.
Освободившись от редактирования «Посредника», Чертков в ближайшие годы, с 1894 до 1896 включительно, проводит лето в дер. Дёменке, около Ясной поляны. В это время Черткову удалось оказать Толстому помощь в деле упорядочения накопившихся зa много лет и неразобранных бумаг его. Вместе с тем, начав уже с 1889 г. заботиться о том, чтобы всё написанное Толстым, — в том числе и все письма его к разным лицам, — систематически копировалось, Чертков за указанные годы достиг значительных результатов и в этом деле. В дальнейшем задача эта была осуществлена полностью, причем один экземпляр копий поступал на хранение к Черткову.
разных русских народных сектах и у отдельных лиц и групп, отпадавших от господствующей церкви и тем самым вступавших в конфликт с правительством. Еще в ноябре 1888 г. Чертков писал Эртелю, что сектантство является той стороной русской народной жизни, которая известна ему не только через посредство литературы, но и путем непосредственного общения с представителями различных подпольных течений в русском народе. «Этому способствовали отчасти, — говорит он, — мои близкие сношения с кружком пашковцев, среди которых я вырос и который навещали всякие сочувствующие и несочувствующие сектанты самых разнообразных направлений и оттенков, а главное мой личный интерес ко всем тем «духовным» вопросам и движениям, которые волнуют в настоящее время народное море». В 1890-х гг. под влиянием доходивших до него с разных сторон сведений о жесточайших гонениях на сектантов как со стороны властей, так и со стороны местного населения, подстрекаемого духовенством, Чертков задался целью собрать как можно больше материала на данную тему, чтобы, составив на основании его книгу, предать всё совершающееся широкой гласности. С этой целью он организовал целую сеть непосредственных письменных сношений с сектантами. Ближайшим его помощником в этом деле, кроме А. К. Чертковой, был живший у него И. М. Трегубов.
Особенное внимание Чертков уделял положению лиц, отказывающихся по религиозным убеждениям от военной службы и подвергавшихся за это таким мучительствам, которые не могли быть оправданы даже с точки зрения правительственных интересов. Участь Евдокима Дрожжина, в конце концов замученного на смерть в воронежском дисциплинарном батальоне, и других, шедших по тому же пути, вызывали с его стороны настойчивые обращения к высшим властям, с использованием всех прежних связей, но обычно это ни к чему не приводило. В 1895 г. на Кавказе началось движение среди духоборцев (или духоборов, как их чаще называют) с массовым отказом от военной службы и торжественным сожжением всего имеющегося у них оружия на кострах. Это вызвало дикую расправу с ними со стороны представителей власти, массовые заключения в тюрьмы, сечение колючими розгами, расселение нескольких тысяч семей по пустынным углам Кавказа, где они гибли от брюшного тифа и малярии. Захваченный всем происшедшим так же, как и Толстой и другие близкие ему люди, Чертков изложил свой взгляд на дело в брошюре «Напрасная жестокость». Она была размножена гектографическим способом и разослана им правительственным лицам, а затем в 1896 г. нелегально отпечатана им в Лондоне, в типографии Вольной русской прессы. Несколько времени спустя, в декабре того же 1896 г., Чертков вместе с П. И. Бирюковым и И. М. Трегубовым составили и подписали касающееся положения духоборов воззвание к обществу под заглавием «Помогите». Так же как и предыдущая брошюра, оно было разослано в большом числе экземпляров членам правительства и общественным деятелям, а в начале 1897 года вышло с послесловием Толстого в Лондоне, как издание Черткова. В январе 1897 г. Бирюков и Чертков написали новую брошюру на ту же тему — «Положение духоборов на Кавказе в 1896 г. и необходимые средства облегчения их участи», где осуждение правительственных действий было высказано еще откровеннее. Но уже через неделю после ее написания деятельность ее авторов на русской почве была пресечена постановлением Комитета Министров.
На 3 февраля находившийся в Петербурге Чертков был вызван по неизвестному ему поводу к министру внутренних дел Горемыкину и готовился итти к нему с сообщением о духоборах. Однако с утра 2 февраля в занимаемое Чертковым помещение, в Галерной гавани, нагрянули с длительным обыском. Протокола этого обыска Чертков не подписал, Горемыкина же известил письмом, что после происшедшего в квартире его, Черткова, «нападения и ограбления» он не поедет к нему. На следующий день Горемыкин приехал к Е. И. Чертковой, чтобы сообщить ей, что Комитет Министров, признавая сына ее виновным в пропаганде и незаконном вмешательстве в дела о сектантах, постановил сослать его в Сибирь, но так как императрица-мать, узнав об этом, просила Николая II смягчить это решение в память дружбы ее и Александра III к его родителям, то В. Г. Черткову предоставляется выбрать между высылкой под надзор полиции в Прибалтийский край или, на неопределенный срок, за границу. Запрошенный матерью, Чертков ответил, что предпочитает уехать за границу. Одновременно с Чертковым были высланы, в Прибалтийский край, Бирюков и Трегубов. 13 февраля 1897 г. Чертковы уехали в Англию, проведя перед тем несколько дней с Толстым, который, узнав об их высылке, поспешил приехать проститься с ними в Петербург.
им вместе с Бирюковым, — «Положение духоборов на Кавказе». В том же году он написал и напечатал посвященную духоборам брошюру на английском языке «Christian martyrdom in Russia» со статьей Толстого. В 1898 г., «Где брат твой? Об отношении русского правительства к людям, не могущим становиться убийцами». Но положение духоборов, продолжающее волновать Толстого и всех близких ему, требовало и чисто практической помощи: значительная часть их была выселена в Якутскую область, другая часть погибала на Кавказе, но в начале 1898 г. им удалось выхлопотать, через императрицу-мать, разрешение на выезд за границу. Необходимо было отыскать земли, куда можно было бы поселить до 7000 людей, и собрать средства для их переселения. Об этом Толстой писал Черткову в марте 1898 г. В то время как сам он занялся изысканием и собиранием этих средств, живя в России, Черткову удалось заинтересовать данным вопросом английских квакеров, которые были близки духоборам по религиозным убеждениям и имели постоянную организацию для помощи гонимым за религиозные убеждения в разных странах. Для переселения духоборов квакеры образовали особый Комитет с участием Черткова. Часть духоборов была временно поселена на острове Кипре, а затем для них были отысканы более подходящие земли в Канаде, куда они и были, наконец, перевезены.
Деятельность Черткова по переселению духоборов продолжалась два года. Одновременно он продолжал собирать, путем письменных и личных сношений, материалы, касающиеся других течений в русском сектантстве, образовав специальный архив по сектантскому движению, заключавший в себе к 1902 г. уже около 4000 документов.
Но главным делом Черткова в Англии было распространение запрещенных в России сочинений Толстого и общих с ним идей христианского анархизма. Уже в 1897 г. им были изданы отдельными брошюрами на русском языке несколько произведений Толстого, написанных в 1896 г.: «Как читать Евангелие и в чем его сущность», «Приближение конца», «Христианское учение», «Об отношении к государству» (три письма), а также более ранний труд его «Царство Божие внутри вас». Всё вновь написанное Толстым немедленно пересылалось Черткову в подлинниках или копиях и немедленно издавалось и тотчас же переводилось для издания на английском языке — самим Чертковым, по большей части вместе с английской писательницей И. Ф. Мэйо или А. К. Файфильдом, который сделался помощником Черткова в основанном им английском издательстве под фирмой «Free Age Press». За время пребывания Черткова в Англии это издательство выпустило в свет, считая небольшое число повторных изданий, свыше 60 номеров крупных и мелких произведений Толстого и некоторых близких к нему авторов, причем на каждом выпуске значилось, что перепечатка его разрешается безвозмездно всем желающим. Большая часть их действительно перепечатывалась. С 1899 г., со времени напечатания романа «Воскресенье», Чертков сделался уполномоченным Толстого в отношении всех лиц, желавших переводить его произведения и издавать их на иностранных языках.
Русское издательство Черткова, получившее с конца 1898 г. название «Свободного слова», тоже разрасталось. Поселившись в 1901 г. около г. Крайстчерч, в 150 километрах от Лондона, Чертков оборудовал там на средства, полученные от его, матери, русскую типографию и предпринял издание «Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого, запрещенных в России», — первоначально в 10 томах. В то же время издательство продолжало печатать отдельными выпусками и вновь выходящие произведения Толстого. Но деятельность Черткова развивалась и в других направлениях. Уже в 1901 г. Чертковы стали издавать журнал «Свободное слово» (приблизительно 6 книжек в год) и «Листки свободного слова». В каждом № журнала помещались: 1) сведения о Толстом или отрывки из его неизданных писаний (из его дневника, из частных писем и т. п.); 2) обильные материалы о движениях в русском сектантстве и гонениях на него, об отказах от присяги и военной службы как в России, так и в других странах; 3) теоретические статьи по вопросам христианского анархизма («Что такое анархизм» — в №№ 8—13, «О власти» — в №№ 11—13, «Бескровное разрушение» в № 8 и т. п.); 4) многочисленные отклики на явления социально-политического характера в России и отчасти за границей, рассматриваемые с точки зрения христианского анархизма. Многие из этих заметок писал сам Чертков («Дело Павловских крестьян — в №№ 1 и 3, «Случай с Балтийской эскадрой» — в связи с начавшейся войной на Дальнем Востоке — в № 13, «Толстой и японцы» в №16, «О гурийском движении» в № 16, «Сведения из современной жизни в России» — в «Листках Своб. слова», №№ 8, 9,14, 15); другие присылались корреспондентами Черткова с мест или составлялись в Англии по газетам (напр., заметки об избиении демонстрирующих безработных в Париже, о стеснениях свободы слова в Венгрии, о Кишиневском погроме, о разных манифестах в царской России). Журнал просуществовав, с перерывом в 1903 г., до сентября 1905 г., когда его пришлось прекратить по недостатку средств. К этому же времени стала замирать и деятельность «Свободного слова» по изданию отдельных книжек и сборников, которые выпускались Чертковыми еще до переезда их в Крайстчерч и которые можно распределить по тем же разделам, какие были указаны выше в журнале «Свободное слово». Так по разделу о русском сектантстве было отпечатано 8 выпусков «Материалов» (предполагалось выпустить не менее 35) и несколько других книжек — некоторые из них с предисловием Черткова («Духоборцы в дисциплинарном батальоне», Christchurch 1902; «Преследования баптистов евангелической секты», Christchurch, 1902; «Письма духоборческого руководителя П. В. Веригина», Christchurch, 1901, предисловие к которым написано Чертковым вместе с А. К. Чертковой). Ряд небольших книжек посвящен был теоретическим вопросам христианского анархизма: «Что такое анархизм» Ан—ского со статьей Черткова, Christchurch, 1905, «Против власти». С польского. Под ред. Черткова, Christchurch, 1905, «О революции» В. Черткова, Christchurch, 1904, — книжка, напечатанная ранее по частям в журнале «Свободное слово», в которой Чертков, отрицая революцию, достигаемую насильственными средствами, заявляет: «не меньше революционеров, а больше, чем самые крайние из них, мы отрицаем всякое правительство», сравнивая же деятельность людей, которые состоят на службе у правительства, с деятельностью революционеров, указывает, что первые «служат главным образом ради своей собственной выгоды», тогда как революционеры «жертвуют иногда даже самой жизнью ради того дела, которому они служат», представляя в этом отношении «образцовый пример самоотвержения». Откликами на явления окружающей социально-политической жизни явились изданные еще в Пэрлей книжки «Студенческое движение 1899 г.», сборник под ред. А. и В. Чертковых, 1900 г., со статьей Черткова, где он приветствует коллективный протест молодежи против порядков существующего строя, «Финляндский разгром», сборник под ред. и с предисловием Черткова, 1900 г., «13 лет в Шлиссельбургской крепости» — записки Л. А. Волькенштейн с предисловием Черткова, 1900 г. Кроме того, нужно отметить несколько изданных Чертковым книжек антиклерикального характера близких по воззрениям их авторов Толстому и Черткову: «О вопросах религии» Теодора Паркера с жизнеописанием его, написанным Чертковым, «Библия, ее происхождение, развитие и характер» Дж. Т. Сендерлэнда в переводе под ред. Черткова, 1904 г. и др. Издание всех этих книжек, как с редакционной, так и с чисто технической стороны подготавливалось Чертковым при неизменном участии А. К. Чертковой.
дневников и писем Толстого (свыше 6 000 писем в подлинниках и копиях), о котором Толстой говорил, как о самом полном собрании всего написанного им с 1881 г. До этого времени Чертков хранил этот архив в ящиках, нагроможденных в той самой комнате, где он спал и работал, но и этот способ хранения не мог считаться вполне надежным даже во время пребывания Чертковых в Англии. Поэтому в 1906 г. Чертков решил создать для архива особое несгораемое хранилище, которое и было построено согласно последнему слову техники на той вилле Тэктон-Хоуз, близ Крайстчерча, где он жил. Рукописи Толстого продолжали поступать туда и после переезда Чертковых в Россию, до смерти Толстого, и были перевезены в СССР лишь в 1928 г.
Всё указанное не исчерпывает однако деятельности Черткова за время пребывания его в Англии. Будучи склонен от природы к ораторским выступлениям и владея в совершенстве английским языком, что отмечается в отчетах о его выступлениях английскими газетами, он уже в 1899 г. прочел публичную лекцию в «Христианской ассоциации» г. Мальдона на тему «Наше современное цивилизованное, так называемое христианское общество». В 1901 г. он основал в тихом буржуазном городке Бурнемаут (неподалеку от Крайстчерча) общество под названием «Progress Meetings», целью которого были свободные от всяких условностей собеседования о важнейших вопросах жизни, с докладами приглашаемых для этого лиц на философские и социальные темы. Здесь в течение трех лет Чертков не раз выступал с чтением новейших произведений Толстого, переведенных на английский язык, и сделал до 25 докладов по основным вопросам своего мировоззрения, затрагивая и целый ряд конкретных явлений европейской жизни. Кроме того, он получал приглашения читать публичные лекции в ряде университетских городов Англии. Последние публичные выступления его в Англии, относящиеся к 1906 и 1908 гг., состоялись в Лондоне — на митинге «Общества борьбы с смертной казнью» и на Съезде вегетарианцев.
В это время для Черткова уже выяснилась возможность возвращения в Россию, куда он был допущен на короткое время еще в 1905 г. В 1906 г. он вновь получил такое же разрешение и ездил туда с сыном, а лето 1907 г. Чертковы провели уже близ Ясной поляны, в дачном поселке Козловка-Засека, но на зиму должны были вновь уехать в Англию для окончания там своих издательских дел. В это время для них строился дом на участке земли, купленном у Александры Львовны Толстой, в имении ее Телятинки. В июне 1908 г. Чертковы окончательно покинули Англию и, проведя три месяца на даче Гужона, подысканной им Толстым в 7 верстах от Ясной поляны, поселились в Телятинках. В это время, постоянно видаясь с Толстым, Чертков имел уже возможность представить ему огромный труд, начатый по его инициативе и под его непосредственным руководством еще около 1890 г. (работа над которым не закончена и до сих пор), — «Свод мыслей Толстого». Этот «Свод», задуманный как справочное издание, в котором мысли Толстого, высказанные в различных его писаниях, расположены по отдельным темам, заключал в себе до 25 000 карточек и должен был бы составить в печати целый ряд томов.[5] Толстой нашел этот труд чрезвычайно ценным для себя и отдавал для пополнения его те свои мысли, которые он вычеркивал из того или другого своего сочинения, как излишние там, и пользовался им при составлении 2-го издания «Круга чтения», «На каждый день» и «Путь жизни».
Деревенская жизнь Чертковых, вблизи Толстого, имела в это время такой характер, что на нее не могли не обратить внимания враждебно настроенные к нему, как к ближайшему другу и единомышленнику Толстого, представители местного дворянства, духовенства и власти. По свидетельству лиц, гостивших у них тогда, дом Чертковых всегда был полон народа — сектантов, рабочих, революционеров, молодых людей; отказывающихся от воинской повинности, опростившихся интеллигентов и крестьянской молодежи новой формации. Потому не прошло и полугода со времени обоснования Черткова в Телятинках, как он был выслан из пределов Тульской губернии «в виду вредного влияния на окружающее население». Распоряжение это было объявлено ему в начале марта 1909 г., но он выехал из Телятинок в Петербург, к матери, только 31 марта. Попытки его добиться разрешения на возврат в Тульскую губернию в течение полутора лет ни к чему не приводили. С июля 1909 г. до весны 1910 г. Чертковы жили в подмосковном имении Пашковых, Крёкшине, куда в сентябре 1909 г. на две недели приезжал к ним Толстой. Сам он ездил для свидания с Толстым в июле 1909 на границу Орловской и Тульской губ., в деревню Суворово близ Кочетов, где Толстой гостил в это время у дочери своей Татьяны Львовны Сухотиной, и в мае 1910 г. — в самые Кочеты, получив на это временное разрешение. Наконец в июне 1910 г. Толстой приезжал к Чертковым на две недели в с. Мещерское Подольского у. Московской губ., куда они переселились, чтобы быть ближе к Толстому.
— как известно, в том смысле, что все юридические права на литературное наследство Толстого переходили, после его смерти, к дочери его Александре Львовне, вследствие чего никто из остальных членов его семьи не мог использовать его произведений в качестве частной собственности. Истинное же выражение своей воли Толстой дал в «объяснительной записке» к завещанию, написанной по просьбе Толстого Чертковым и подписанной Толстым 31 июля того же 1910 г., где говорилось, что все его сочинения и писания всякого рода, как где-либо напечатанные, так и еще не изданные, могут быть издаваемы и перепечатываемы всеми, кто этого захочет, и что все рукописи и бумаги (в том числе дневники, черновики, письма и проч. и проч.), которые останутся после него, должны быть переданы В. Г. Черткову, с тем, чтобы он «занялся пересмотром их и изданием того, что он в них найдет желательным для опубликования».
покинул Ясную поляну. Через несколько дней он уже слег с воспалением легких в Астапове и тотчас же вызвал к себе Черткова, который и оставался подле него до его кончины.
По возвращении Черткова в Телятинки жизнь его приняла прежний характер с тем однако отличием, что теперь он оказался в центре того движения, во главе которого до самой своей смерти стоял Толстой. К нему направлялись теперь и бесчисленные паломники, приезжавшие на могилу Толстого и осматривавшие места, где он жил, — иногда целые экскурсии из десятков и даже сотен человек. Они посещали Черткова, чтобы услышать от него живое слово о Толстом и уяснить себе те идеи христианского анархизма, которые были общими для него и для Черткова, для большинства же русского общества оставались не только спорными, но и несколько смутными уже потому, что важнейшие сочинения Толстого последнего периода в России всё еще не были напечатаны. Чертковы принимали всех приходивших и приезжавших к ним, стараясь удовлетворить все их запросы и наделяя их имевшейся у них литературой.
Но главной задачей Черткова было теперь исполнение последней воли Толстого, выраженной в объяснительной записке к официальному завещанию, которая возлагала на него обязанность объединить в своих руках все его напечатанные и ненапечатанные писания, упорядочить все рукописные материалы и сделать всё это общим достоянием во всем мире. При исполнении этой задачи Черткову пришлось натолкнуться на упорное сопротивление Софьи Андреевны Толстой, которая, отстаивая материальные интересы свои и своей семьи, доказывала, что все рукописи Толстого как первой, так отчасти и второй половины его литературной деятельности, отданные ею на хранение в Исторический музей, составляют ее личную собственность. Завязалась длительная борьба, перешедшая и на юридическую почву. Дело доходило до сената, а со стороны Софьи Андреевны и ее приверженцев даже до Николая II. Черносотенные газеты обвиняли Черткова в намерении не допустить общество до подлинных писаний Толстого, что-то утаить или исказить.
предисловием в I томе и послесловием в III томе. В том же году начало выходить в свет, в издании И. Д. Сытина, Полное Собрание сочинений Толстого, со включением многого, ранее в России не печатавшегося, под редакцией П. И. Бирюкова, с предисловием Черткова в I томе. Все произведения, вышедшие в этих посмертных изданиях, могли свободно перепечатываться и, поскольку это допускалось цензурой, перепечатывались. Однако очень многое не вошло и в эти издания, и обследование огромного рукописного наследия Толстого продолжалось Чертковым, при деятельном участии А. К. Чертковой, в течение многих лет.
В декабре 1914 г. Чертковы покинули Телятинки и переселились на постоянное жительство в Москву, в Лефортовский переулок. Империалистическая война вновь обострила вопрос о военной службе для всех тех, кто не считал возможным, по своим религиозным убеждениям, отбывать воинскую повинность и в мирное время. На попечении Чертковых оказались уже не десятки, а многие сотни людей, принадлежавших к разным сектам или руководимых личными воззрениями, которые терпели за отказ от участия в войне жестокие преследования царского правительства. Хлопоты о смягчении их участи, нравственная поддержка их посредством переписки с ними, материальная помощь заключенным в тюрьмах, вместе с продолжающейся работой по упорядочению литературного наследия Толстого и завершения свода его мыслей, заполняли всё время Черткова.
«Объединенный совет религиозных общин и групп», объединившихся «на почве защиты свободы совести в связи с отказами от воинской повинности», который избрал Черткова своим председателем. В декабре 1918 г. состоялось свидание Черткова с Лениным, который отнесся к задачам возникающего «Объединенного совета» с живым интересом и вниманием. Результатом этого явился декрет Совета Народных Комиссаров от 4 января 1919 г. «об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям», в котором говорилось: «1. Лицу, не могущему по своим религиозным убеждениям принимать участие в военной службе, предоставить право по решению Народного суда заменить таковую на определенный срок призыва его сверстников санитарной службой, преимущественно в заразных госпиталях, или иной соответствующей общеполезной работой по выбору самого призываемого. 2. Народный суд при постановлении своего решения о замене воинской повинности другой гражданской обязанностью запрашивает экспертизу московского «Объединенного совета религиозных общин и групп» по каждому отдельному делу. Экспертиза должна простираться как на то, что определенное религиозное убеждение исключает участие в военной службе, так и на то, что данное лицо действует искренно и добросовестно...». Таким образом «Объединенному совету» была поручена очень ответственная обязанность. Он просуществовал до 1921 г., дав за это время свою экспертизу по делам об отказе от воинской повинности более 6000 раз.
«Голос Толстого и Единение» и напечатал в нем ряд своих статей и заметок, из которых, кроме названных ниже заметок, посвященных Толстому, нужно отметить: «О прекращении войны» (1917 г., № 2), «Кооперация и политика» — речь на Чрезвычайном Всероссийском кооперативном съезде Союзов и объединений в Москве 12 сент. 1917 г. (1917-1918 г., № 6), «Интеллигенция и народ» (1918 г., №№ 1, 2, 3), «Церковь и политика» (1918 г., № 4, вышла отдельной брошюрой, М., 1919), «По поводу вскрытия мощей» (1919, № 6). В мае 1920 г. он напечатал в журнале «Истинная свобода» (№ 2) свое «Письмо к англичанам» — о недопустимости вмешательства союзников в русские дела, которое была переведено на английский язык и вышло в газете «Manchester Guardian», а затем отдельной брошюрой, под заглавием «Letter to British working men». За этот же период времени Чертков многократно выступал с докладами и речами на собраниях в столовой Вегетарианского общества, в зале московского Политехнического музея, в Консерватории, Университете и пр.
В конце 1918 г. подвинулся к практическому разрешению для Черткова и вопрос об издании полного собрания сочинений Толстого, обнимающего всё когда-либо им написанное. О желательности и необходимости такого издания, осуществимого в новых условиях жизни только при содействии государства, высказался в самой определенной форме, при свидании своем с Чертковым в декабре 1918 г., Ленин. Но предстояло еще разрешить целый ряд важных и сложных организационных вопросов, связанных с этим изданием, и на это, вместе с продолжающейся литературной подготовкой его, ушло более девяти лет. Договор Госиздата с Чертковым, как с главным редактором настоящего Юбилейного издания, был подписан 2 апреля 1928 г.
Кроме книжек и статей Черткова, названных нами выше, в тексте биографических сведений о нем, необходимо отметить еще, как важнейшие, следующие его произведения общего характера:
«Злая забава» (Мысли об охоте). С предисловием Л. Н. Толстого. В газ. «Новое время» за 1890 г., № 5284 от 13 ноября. Затем три отдельных издания «Посредника».
«Жизнь одна» (Об убийстве живых существ). — В «Вегетарианском обозрении» 1911 г., №№ 1—5. Отдельной книжкой — изд. «Посредника», М. 1912.
Предисловие к кн. «Тайный порок. Вып. 1. Трезвые мысли о половых отношениях». Изд. «Посредника», М., 1908.
Наибольшее число статей и заметок Черткова посвящено Толстому» Приводим их список с доступной нам полнотой:
1) Предисловие (написано вместе с П. И. Бирюковым) « кн.: «Осада Севастополя». Сокращено [H. Л. Озмидовым] по «Рассказам о Севастопольской обороне» Льва Толстого. Изд. «Посредника», М., 1886 г.
«Разговоры Л. Н. Толстого, записанные В. Г. Чертковым». Гектографировано. Вошло в гектографированный сборник, составленный Д. Р. Кудрявцевым. Изд. Кудрявцева, 1893.
3) «Сведения о Л. Н. Толстом». Журнал «Свободное слово», Christchurch, 1901, № 1, столб. 33—34; 1902, № 2, 24—25; 1902, № З, 26—28; 1903, № 4, 25—28; 1903, № 5, 27—29; 1903, № 7, 26—28.
4) Заметка к письму Л. Н. Толстого к министрам внутр. дел и юстиции. «Своб. слово», 1902, № 2, 5.
5) «Новое отлучение Толстого». «Своб. слово», 1903, № 4, 30—32.
«По поводу статьи Л. Н. Толстого о войне на дальнем Востоке». «Своб. слово», 1904, № 12, ст. 21—24.
«По поводу письма Л. Н. Толстого к царю». «Своб. слово», 1904, № 14, 7—8.
8) «Толстой и конституционное движение». «Своб. слово», 1905, № 15, 28—31.
9) «Толстой и японцы». «Своб. слово», 1905, № 16.
«Юбилей Толстого» (о способах чествования юбилея). «Речь», 1908, № 132 от 4 июня.
11) Письмо в редакцию (по поводу ссылки H. Н. Гусева). «Русск. вед.», 1909, №271. То же: «Новая Русь», № 320 от 4 декабря. Подписано: 16 ноября 1909.
«Заявление о печатании писем Л. Н. Толстого». «Новая Русь», 1909, № 354 от 25 декабря. То же — «Русск. вед.» и «Русск. слово», №№ от 25 декабря 1909.
13) «Две цензуры для Толстого». «Жизнь для всех», 1910, № 2. То же отдельной брошюрой под заглавием: «Дополнительная цензура для Толстого», М., 1914.
«Новый отрывок из Дневника Толстого» (письмо в редакцию). «Речь» 1910, № от 27 июля. То же: К очерку Л. Н. Толстого «Из дневника». «Киевский вестник». 1910, № от 27 июля.
15) «Об уходе Л. Н. Толстого из Ясной поляны». «Русское слово», 1910, № от 31 октября.
16) О последних днях Л. Н. Толстого. «Русск. вед.», 1911, № от 16 и 17 января. Отдельно издано под тем же заглавием — М., 1911.
«О литературном наследии Л. Н. Толстого». Ответ на заявление С. А. Толстой сотрудникам газет о рукописях, хранящихся в Историч. Музее. «Речь», «Русск. вед.», «Русское слово» 1911, №№ от 18 января.
«Детали». Заметка к рассказу Толстого «Нечаянно». «Речь», 1911, № 87 от 30 марта.
19) «Ответ на клевету». Разъяснения Черткова по поводу заметок черносотенных газет касательно отношения его к литературному наследию Толстого. «Речь», 1911 № 175 от 29 июня. То же — «Русск. вед.», от 29 июня. То же — «Русское слово», под заголовком «Объяснения Черткова», № 148 от 29 июня.
20) «О завещании». К фотографическому снимку с подлинника. «Солнце России», 1911, ноябрь, № 53.
21) «О новых издателях сочинений Л. Н. Толстого» (Письмо в редакцию). «Биржевые вед.», 1911, № 12610 от 17 ноября.
—4.
23) Послесловие к Посмертным худож. произведениям Л. Н. Толстого, изд. А. Л. Толстой, т. III, М., 1912, стр. 227—230.
24) Примечание к «Посмертным запискам старца Федора Кузьмича». «Русское богатство», 1912, № 2, стр. 35—36.
25) Примечание к статье Л. Н. Толстого «Благо любви». «Речь», 1912, № 306 от 7 ноября.
«Русское слово», 1913, № от 14 апреля.
—6. Подписано: Телятинки, 16 июня 1912.
28) Примечание к произвед. Л. Н. Толстого «Ходите в свете пока есть свет». Полн. собр. соч. под ред. П. И. Бирюкова, изд. Сытина, т. XVI, М., 1913, стр. 244—246.
29) «Рукописи Л. Н. Толстого» (Письмо в редакцию). «Речь», 1913, № 264 от 27 сентября.
«Свидание с Л. Н. Толстым в Кочетах у М. С. и Т. Л. Сухотиных». Из дневника В. Г. Черткова. ТЕ. 1913 г., стр. 361—375.
31) «Отношение Л. Н. Толстого к земледельческим колониям». «Голос минувшего», 1913, XI.
«Об издании полного собрания мыслей Л. Н. Толстого». Не для продажи. М., 1915.
33) «О завещательных распоряжениях Л. Н. Толстого». В кн. Дневник Л. Н. Толстого. Под редакцией В. Г. Черткова. I. 1895 — 1899. М. 1916, стр. 239—252.
«Слова Л. Н. Толстого, записанные В. Г. Чертковым». «Ежемесячный журнал» В. С. Миролюбова, 1916, №№ 1, 2, 3, 5.
35) «Пятая годовщина смерти Л. Н. Толстого». Журн. «Единение», 1916—1917, № 1, столб. 35—42.
36) «Помощь Толстого». Журн. «Голос Толстого и Единение», 1918, № 2, стр. 9.
«Жив Толстой». «Голос Толстого и Единение», 1918, № 4, стр. 5—6. Речь в зале моск. Политехнического музея 12 сентября 1918.
«О «Посреднике», как истинно-народном издательстве». Журн. «Истинная свобода», 1920, сентябрь, № 6 — Речь по поводу 35-летней годовщины «Посредника», произнесенная 22 февраля 1920 г. в Москве.
39) «Нужна ли правда об уходе Л. Н. Толстого». Соедин. выпуск журналов «Голос Толстого и Единение» и «Истинная свобода». 1920, номер, выпущенный к десятилетию со дня смерти Толстого.
40) «Что сказал бы Толстой». Соедин. вып. журналов «Голос Толстого и Единение» и «Истинная свобода», 1920, № 3.
41) «Мое знакомство с П. А. Кропоткиным». [Толстой и Кропоткин.] Листок «Анархической организации памяти Петра Алексеевича Кропоткина», 1921, 8 февраля.
«Уход Толстого». Изд. Центр. Товарищества Кооперативное изд-во «Голос Толстого», М. 1922.
43) «Отношение Толстого к молитве». Доклад в Моск. Вег. О-ве 20 ноября 1924 г. Гектографировано.
44) «Толстой о бессмертии». Гектографировано.
45) Предисловие к «Письмам Вс. М. Гаршина» (говорится и о Толстом). Подготовлено к печати в сб. «Звенья».
’s Christianity [Соединенные в один том «Исповедь», «В чем моя вера» и «Краткое изложение Евангелия» под заголовками: 1. How I came to believe, 2. What I believe, 3. Spirit of Christ’s teaching]. Kegan, Paul & C°. London. 1885. Позднее переиздано отдельными выпусками в изд-ве «Free Age Press», под теми же заголовками.
2) What to do? («Так что же нам делать»). Kegan, Paul & С°. London, 1887. В повднейшем издании «Free Age Press» называется «What shall we do?»
3) Перевод заключительной главы Толстого к книжке: «V. G. Chertkoff. Christian martyrdom in Russia» («Христианское мученичество в Poссии»), London, 1897.
«Христианское учение»). Transl. by V. G. Chertkoff U. Marshall, 1898. To же — London, Brotherhood Pub. C° 1898.
To же — New-York, F. A. Stokes & C°, 1898.
& conformed to original by Tchertkoff, London, Brotherhood Pub. C°. 1898.
«Приближение конца»), preceded by the crisis in Russia. Transl. by V. Chertkoff & I. F. Mayo, Free Age Press, 1900.
7) Divine & the human & other stories: What for? Berries, Prayer, Korney Vassilieff («Божеское и человеческое», «За что?», «Ягоды», «Молитва»» «Корней Васильев»). Transl. by V. G. Chertkoff, Free Age Press, 1900.
8) What is religion? & & Letters («Что такое религия?» и другие статьи и письма»). Transl. by V. G. Cheitkoff & A. C. Fifield. Free Age Press, Christchurch, 1902. То же — New-York, V. J. Crewell & C°, 1902.
«К рабочему народу» 1902 г.) Transl. by Chertkoff & Mayo. Free Age Press, 1904.
10) Bethink yourselves («Одумайтесь»). Transl. by Tchertkoff & I. F. M. Free Age Press, 1904.
11) A great iniquity («Великий грех», 1905 г.). Transl. by V. Tchertkoff & I. F. Mayo. Free Age Press, б. г.
12) On Shakespeare and the drame («О Шекспире и о драме»). Transl. by V. Tchertkoff. The Fortnightly Review, London, 1906. Тоже в Free Age Press, б. г., под заглавием «Shakespeare».
«Единое на потребу»). Transl. by V. Tchertkoff & I. Mayo. Free Age Press. 1906.
14) 0verthrow of Hell & its restoration («Разрушение ада и восстановление его»). Transl. by V. Tchertkoff & I. Mayo. Free Age Press, 1910.
Кроме того под редакцией Черткова вышли в изд-ве «Free Age Press» переводы следующих сочинений Толстого:
I. Из художественных произведений:
«Воскресение» в переводе Л. Моод, 1900 г., 2) «Ходите в свете, пока есть свет», 1900; 3) Народные рассказы и легенды в двух томиках: «Где любовь, там и бог», «Много ли человеку земли нужно», «Упустишь огонь, не потушишь», «Сказка об Иване Дураке», «Чем люди живы», «Крестник», «Два старика», «Как чертенок краюшку выкупал», «Ильяс», 1901 г.; 4) «Сорок лет» Костомарова с окончанием Толстого, 1902 г.; 5) «Ассирийский царь Ассархадон», «Три вопроса», «Труд, смерть и болезнь» — в одном выпуске 1903 г.; 6) «Кающийся грешник», 1909 г.
«Религия и нравственность», 1900; 2) «Патриотизм и правительство», 1900; 3) «Рабство нашего времени», 1900; 4) «Где выход», 1901; 5) «Единственное средство», 1901; 6) «Первая ступень». Предисловие к книге X. Уильямса «Этика пищи», б. г.; 7) «О разуме, вере и молитве. Три письма», 1901; 8) «Ответ на определение синода» 1901; 9) «Об отношениях между полами», 1901; 10) «Обращение к духовенству», 1902, 11) «К политическим деятелям», 1903; 12) «О жизни», б. г.; 13) «Царство божие внутри вас», 1904; 14) «Закон насилия и закон любви», «Не могу молчать», «Не убий», «Смертная казнь и христианство», «Любите друг друга» — в общем выпуске, 1909.
III. Несколько книжек с извлечением мыслей Толстого из его дневников, писем и других ненапечатанных материалов, под заглавиями: «Thoughts on God» («Мысли о боге»), 1900, «Meaning of life («Смысл жизни»), б. г., «Demands of love & reason («Требования любви и разума»), б. г. и др.
Письмо Черткова, на которое отвечает Толстой 5 декабря 1883 г., было, повидимому, первым после их знакомства, состоявшегося около 25 октября 1883 г. Приблизительная дата эта устанавливается на основании документов, хранившихся в архиве Черткова: с одной стороны, телеграммы от 23 октября 1883 г., посланной Черткову в Москву, в гостиницу Славянский базар, Н. В. Давыдовым и сообщающей ему, очевидно по его просьбе, что «Толстой в Москве», с другой стороны — писем Черткова к матери его, Е. И. Чертковой, зa время от 5 октября до 14 ноября того же года. Из этих писем видно, что в последнюю неделю октября Чертков, живший тогда в имении своих родителей Лизиновке, Острогожского у. Воронежской губ., ездил в Петербург для свидания с родителями и по дороге туда, в Москве, познакомился с Толстым, а затем, на обратном пути, снова виделся с ним. Письмо, написанное Е. И. Чертковой 31 октября из Москвы, начинается словами: «Хотя теперь уже два часа ночи и я только что вернулся от Толстого, хочу однако написать тебе...», а далее в нем говорится: «С тех пор, как я уехал от вас, виделся еще два раза с Толстым». Таким образом за последнюю неделю октября Чертков успел повидаться с ним не менее трех раз. После этого он, как и намеревался ранее, поехал в Тулу, чтобы повидаться по хозяйственным делам с приятелем своим Р. А. Писаревым (о нем см. прим. 2 к п. № 4 от 17 февраля 1884 г.) и посетить Н. В. Давыдова, сыгравшего большую роль в знакомстве его с Толстым (см. выше, в биографии Черткова), а также познакомиться с другом Толстого, тульским вице-губернатором кн. Л. Д. Урусовым и передать ему, по поручению Толстого, корректурные листы статьи «В чем моя вера», над которой он тогда работал (об Урусове см. прим. 15 к п. № 46 от 24 февраля 1885 г.). 8 ноября Чертков вернулся в место своего постоянного жительства, Лизиновку, и 14 ноября послал оттуда Толстому, — очевидно, в связи с теми беседами, которые они вели при свидании, — несколько книг из своей библиотеки и письмо, которое Толстой должен был получить с некоторым запозданием, так как с 8 по 18 ноября он был в Ясной поляне. Приведем это первое письмо Черткова к Толстому полностью:
«Присылаю вам несколько книг. Может быть какая-нибудь из них пригодится вам. «Ессе Homo» и книгу Шаффа присылаю на английском языке, потому что, если вы будете их читать, то вам, вероятно, приятнее читать их на оригинальном языке. «Analytical Concordance» присылаю вам на всякий случай, хотя вы, вероятно, уже знакомы с нею. О жизни Христа Geikie я уже вам говорил. Присоединяю еще один номер «Expositor» из-за статьи о воскресении Христа, которая меня очень заинтересовала. Мне захотелось ею с вами поделиться, хотя я и далеко не уверен, что она вам понравится. Кажется, я присоединил еще книгу «Canon of the New Testament», с которою впрочем вы, вероятно, также знакомы. — В Туле мне не удалось застать Урусова: он куда-то уезжал. Мне было очень досадно. Не теряю надежды когда-нибудь с ним всё-таки познакомиться. Ваши листы Давыдов обещался ему в исправности доставить. — Здесь теперь отлично. Только что выпал первый снег, и стало очень весело. Завтра мальчики начинают работы в ремесленной школе. Будет очень оживленно и еще веселее. До свидания, Лев Николаевич, еще раз благодарю вас за ваше доброе отношение ко мне. — В. Чертков».
Об упомянутых здесь книгах «Ессе Homo», «Analytical Concordance» и книге Geikie (Толстой ошибочно пишет Geike) см. прим. 1, 3 и 8 к настоящему письму Толстого. — Книга Шаффа, известного протестантского богослова, переселившегося из Германии в Сев. Америку и занимавшего там кафедру в Нью-Йоркском Университете (Philipp Schaff, 1819—1893) — «The person of Christ: the perfection of his humanity viewed as a proof of his divinity», London, 1880. Экземпляр ее сохранился в библиотеке Черткова. — «Expositor» — журнал, издававшийся в Лондоне с 1875 по 1925 г. — Кем написана упоминаемая Чертковым книга «Canon of the New Testament», установить не удалось. Упоминаемый в этом письме Давыдов — Николай Васильевич Давыдов (1848—1920) — был в то время прокурором Тульского окружного суда.
1 —1906) — английский ученый богослов, отличавшийся известной широтой своих религиозных взглядов. Книга его, о которой упоминает Толстой, —«Life and Words of Christ», 2 vol., London, 1877—1878. Есть позднейший русский перевод ее свящ. М. Фивейского: «Жизнь и учение Христа», 4 вып., М., 1894. Среди непропущенных цензурою при царском режиме мыслей равных авторов, подобранных Толстым для последнего большого труда его «Путь жизни», имеется небольшой отрывок из сочинения К. Гейки (см. т. 45).
2 Повидимому, Толстой имеет здесь в виду поля книги со ссылками на источники, по которым она составлена.
3 «Ессе Homo. A Survey of the Life and Work of Jesus Christ», 1 изд. 1865 г., оказавшая в Англии значительное влияние на освобождение религиозной мысли от ортодоксальности и выдержавшая много изданий. Автор ее — Дж. Р. Сили (J. R. Seeley, 1834—1895), профессор истории и писатель. Названная книга имеется на русском языке: «Ессе Homo. Обзор жизни и дела Иисуса Христа». Перев. с английского Тернера. С вступительной статьей Гладстона. 2 т. Спб. 1877—1878. Английское издание ее от 1868 г. сохранилось в библиотеке Черткова.
4 Толстой говорит здесь о свойственном ему довольно распространенном суеверии, имеющем разные варианты. Несмотря на постоянную борьбу в самом себе с тем, что не выдерживало критики разума, он до конца жизни не мог победить в себе некоторых иррациональных верований и бесспорных суеверий. См. письмо его к Софье Андреевне Толстой от мая 1895 г., где он говорит о свойственном ему суеверии (т. 84).
5 Вопрос о божественности и воскресении Христа в то время был еще не вполне разрешен для Черткова, как и некоторые другие вопросы христианской догматики, которая в результате совершавшегося в нем внутреннего процесса была им совершенно отвергнута. В письме к Е. И. Чертковой от 31 октября 1883 г., передавая свое впечатление от первых свиданий с Толстым и указывая на то, что он «нашел с ним много общего в понимании об осуществлении учения Христа, т. е. о том, как его последователям следует жить», Чертков замечает: «... в наших личных представлениях о боге мы, кажется, значительно расходимся». Однако, как можно судить и по данному письму, вопрос о жизненных выводах из учения Христа был для него наиболее существенным.
6 «Вам как будто претит слово и понятие Бог... Отец. Бог с ним — с Богом, только бы то, что требует от нас наша совесть (категорический императив — слишком уж неясный и неточный термин), было бы разумно и потому обязательно и обще всем людям. В этом вся задача, и задача эта вполне разрешена (для меня) Христом или ученьем, называемым христовым. Не я буду отстаивать метафизическую сторону ученья. Я знаю, что каждый видит его метафизическую сторону сквозь свою призму» (см. указанное письмо в т. 63). В письме Толстого к Г. А. Русанову от 15 марта 1886 г. мысль о ненужности метафизики выражена почти теми же словами, как в настоящем письме к Черткову (см. — ibid.). Но эта постановка вопроса не определяет собой миросозерцания Толстого в целом.
7 «В чем моя вера», которую предположено было напечатать в журнале «Русская мысль». Перерабатывая ее текст в корректурах, он закончил свой труд лишь 22 января 1884 г. К этому времени намерение печатать статью в «Русской мысли» было оставлено, и она была выпущена отдельной книжкой в 50 экземплярах по очень высокой цене в надежде, что это будет способствовать разрешению ее цензурою. Однако она была запрещена. Французский перевод ее, сделанный другом Толстого, кн. Л. Д. Урусовым, вышел под заглавием «Ma religion», без имени переводчика, в Париже, в 1885 г. На русском языке она появилась в свет в издании Элпидина, в Женеве, значительно позже (без обозначения года), а затем в изд. «Свободного Слова», Christchurch, 1902. Подробнее об этом сочинении Толстого см. в комментариях к нему Н. Н. Гусева в т. 24.
8 Толстой говорит о книге известного английского богослова и ориенталиста Роберта Юнга (Rob. Young, 1822—1888): «Analytical Concordance to the Bible», Edinburgh, 1880. Это указатель в алфавитном порядке входящих в Библию слов со ссылкою на те места ее, где они встречаются, Чертков послал Толстому новое издание этой книги с переводом греческих и латинских слов на английский язык и пояснением разного значения их в различных случаях. Книга эта сохранилась в яснополянской библиотеке Толстого и значится в ее каталоге.
«Ваше письмо пришло как нельзя более кстати и меня очень ободрило. Почти во всем я с Вами согласен и признаю Вас выразителем моих лучших стремлений...»
Сноски
«Страница из воспоминаний. Дежурство в военных госпиталях», Вестн. Евр., 1909, XI и отдельной брошюрой, М., 1914.
— в комментарии к письму Толстого № 119.
3. Письма Эртеля к Черткову и многие письма Черткова к Эртелю вошли в том «Писем» последнего, под ред. М. Гершензона, М., 1909.
4. Письма Крамского к Черткову напечатаны в книге «И. Н. Крамской. Его жизнь, переписка и художественно-критические статьи», изд. Суворина, Спб., 1888.
«не для продажи» под заголовком «Об издании полного собрания мыслей Л. Н. Толстого», М., 1915.