307.
1892 г. Февраля 5. Бегичевка.
Спасибо за ваше письмо, дорогая А[нна] К[онстантиновна]. Я еще въ Москве хотелъ писать вамъ и отсюда каждый день собираюсь. Надеюсь, что вамъ не хуже и что то, что В[ладимiръ] Г[ригорьевичъ] телеграфировалъ о крупе, не означаетъ того, что вамъ стало хуже, какъ Таня это думаетъ.1 Надеюсь, что это такъ, а если и нетъ, то не скучайте, милый другъ, своими болезнями. Всемъ ровно. Въ болезняхъ, слабости, страданiяхъ есть много хорошаго, чего не знаютъ здоровые, и отъ многаго спасаютъ болезни. Цените ихъ. Я часто жалею, что у меня нетъ техъ сильныхъ болей, какъ прежде. Эти страданiя много мне помогали. Если бы можно было просить, я бы не сталъ просить Б[ога] о болезни; но если бы мне предложили выбирать: болезнь или здоровье, я отказался бы выбирать. Молитва — выраженiе передъ Богомъ своихъ желанiй, темъ хорошо и важно, что въ этой форме узнаешь, чего ты истинно желаешь. Въ жизни представится положенiе, где будетъ больно, трудно, унизительно, безъ колебанiя выберешь не больное, не трудное, не унизительное; но если въ молитве передъ Богомъ выскажешь самъ себе свои желанiя, то, не знаю, какъ о боли, тутъ еще для меня, есть сомненiе, но чего я хочу передъ Богомъ, легкой веселой жизни или трудовой, удовлетворяя тщеславiя, похвалъ людскихъ или униженiя? то для меня, да и для всякаго опомнившагося человека, не можетъ быть сомненiя. Униженiе — это удивительное лекарство для души, вроде горькихъ несомненно целительн[ыхъ] веществъ. Кроме добра для души ничего отъ него быть не можетъ.
Разводъ сделался или делается, и сестра ваша огорчается этимъ. Это нехорошо. Ей надо радоваться. Ей надо непременно полюбить униженiе. И не вдругъ, подъ влiянiемъ минуты, а всегда: всегда во всемъ избирать то, чтó унижаетъ, а не то, чтó льстить самолюбiю. Ей надо дойти до того, чтобы даже презренiе (разумеется, незаслуженное) ея мужа не огорчало ее. Въ этомъ направленiи, мне кажется, ея спасете, т. е. чемъ ближе она приблизится къ этому, темъ тверже, спокойнее и радостнее будетъ ея жизнь.
Мне не понравилось то, что Влад[имiръ] Гр[игорьевичъ] говорилъ, да и вы, кажется, тоже въ письме, что ей хорошо бы поверить въ искупленiе и т. д., что это2 ближе ея природе. Это неверно. Опереться твердо мы все можемъ только на одномъ — на истине. И мы все одинаково то разумны, то глупы и легкомысленны, одинаково то добры, то злы и похотливы. И чемъ слабее человекъ, темъ нужнее ему опереться на твердое.
Не успею дописать толкомъ это письмо. Посылаю такъ. —
Вашей сестре не советую никуда ехать, ничего искать, а жить тамъ, где она теперь, у васъ, и въ томъ положенiи, въ к[оторомъ] она есть. Дадутъ ей ребенка — хорошо, не дадутъ — тоже хорошо. Не сделаютъ разводъ, сделаютъ разводъ — все то, что ей надо.
Не въ искупленiе верить надо, а въ то, что не моя воля да будетъ, но Его, и не то, чтó я хочу, а что Онъ хочетъ, и не какъ я хочу, а какъ Онъ хочетъ. А Онъ хочетъ того, что больше, чемъ хорошо для меня, того, чтó должно.
Целую васъ и Диму большого и малаго3 и всехъ нашихъ друзей. На дняхъ напишу Диме и Жене.4
Л. Толстой.
Примечания
Публикуется впервые. На подлиннике надпись рукой Черткова черным карандашом: «5 февраля 92 № 302». Дата подтверждается письмом М. Л. Толстой от 8 февраля, в котором она, давая перечисление писем, написанных Толстым в то время, относит это письмо к 5 февраля.
письме А. К. Черткова писала, что ее сестра склонна к религиозному экстазу и что на нее могли бы иметь влияние такие люди, как мать В. Г. Черткова, Е. И. Черткова, веровавшая в искупление человеческих грехов смертью Христа.
Комментируемое письмо написано, наверное, после получения недатированного письма Черткова, который писал Толстому: «Пожалуйста, Христа ради, напишите Гале несколько ободрительных строк, какие вы умеете писать. Это очень поддержит ее и, главное, Нелли, которая так в этом нуждается в эту критическую для нее минуту. Она с такою жадностью глотает все хорошее, духовное, что ей предлагают».
1 Об этой телеграмме Черткова, адресованной, повидимому, Т. Л. Толстой, последняя писала Черткову в письме от 20 февраля 1892 г.: «Меня немного напугала ваша телеграмма о присылке круп, думала, не болен ли кто, но потом кто-то мне сказал, что всё у вас благополучно. За крупу я заплатила 4 р. за 10 фунтов» (AЧ).
2 Зачеркнуто: Ей естеств[енно]
3 «Дима».
4 Письмо Черткову, которое Толстой собирался написать «на днях», не было написано. Письмо Е. И. Попову было написано, но пропало на почте, о чем Чертков писал Толстому в письме от 20 февраля: «Я борюсь с чувством печали, вследствие пропажи вашего письма к Жене, которое, повидимому, было содержательное, если Маша просит прислать ей копию с него. Ах, как хорошо было бы, если б вы предоставляли тому, кто около вас, списывать ваши письма раньше их отправки, хотя бы только для того, чтобы сохранять у себя эти копии на случай подобных пропаж. Быть может на почте иногда просто лично интересуются вашими письмами и частным, а не официальным образом, оставляют их у себя. А потому лучше бы не вам, а Маше надписывать адреса на конвертах, так как вашу руку могут знать, и она может подмывать чересчур любознательного чиновника к вскрытию письма. Кроме того вам следовало бы посылать заказными письма туда, куда это возможно, как например, к нам».