Толстой Л. Н. - Черткову В. Г., 27 апреля 1893 г.

335.

1893 г. Апреля 27. Москва.

Я ужасно виноватъ передъ вами, дорогой В[ладимiръ] Г[ригорьевичъ]. Хотелъ тогда же, получивъ ваше письмо, отвечать вамъ и не успелъ заметить, какъ прошло уже чуть не две недели. —

1Все моя работа. Кажется все не то и не такъ, что я пишу. Часто мне такъ кажется. Продолжаю однако настаивать на работе, п[отому] ч[то] знаю въ глубине души, что пишу не для себя. Есть отрицательное дурное чувство: т. е. больно бы было, если бы вышло глупо, дурно, стыдно то, что я пишу; но нетъ положительнаго дурнаго чувства: т. е. не желаю славы людской и сейчасъ бы согласился ничего не писать, если бы только кто-нибудь за меня высказалъ то, что я хочу и считаю нужнымъ.

Мы послали, какъ вы знаете, все 12 главъ въ Америку и дней 5 тому назадъ 11 главъ въ Германiю, Штутгартъ,2 — Гальперину3 съ темъ, чтобы выслать последнюю главу 3-го съ гжей Шанксъ,4 к[оторая] едетъ въ Лондонъ. Хочу кончить къ этому дню. Всякiй день думаю, что завтра кончу. Такъ думаю и нынче, 27-го.

Лева, особенно дорогой мне и очень хорошо нравственно ростущiй, Лева боленъ: худеетъ, страдаетъ желудкомъ и очень слабеетъ. Онъ нынче уехалъ въ деревню, въ Ясную, и, какъ мне ни хотелось, чтобы онъ ехалъ къ вамъ, я не сталъ уговаривать его. Это было бы безполезно. Онъ слишкомъ слабъ теперь.

Евг[енiй] Ив[ановичъ] вероятно поедетъ къ вамъ, отправи[въ] рукопись.5

Вы правы въ своемъ сравненiи съ моей ошибкой, целый рядъ ошибокъ, въ к[оторый] васъ вовлекаетъ соблазнъ неяснаго положенiя. — Смыслъ ученья Хр[иста] въ самыхъ короткихъ словахъ вы знаете: не считать себя хозяиномъ своей жизни, а посланникомъ хозяина, Отца ея.

О «non agir»6 не вспомню, да и мож[етъ] быть не точно, кажется, вотъ что: всякое добро имеетъ свое противоположное зло. Для того, чтобы делать добро, надо прежде всего перестать делать зло, подойти къ точке, где не делаешь зла. Въ нашей исполненной зла жизни едва ли это не высшiй идеалъ, к[оторый] мы можемъ ставить себе, и потому «non agir» есть для насъ великая добродетель. —

Мешаетъ развитiю разуменiя не столько больше всего, но одно, только одно — ложь, лицемерiе не передъ людьми (передъ людьми невинное сравнительно), а передъ собой: деланiе подобiя добра въ техъ делахъ, въ к[оторыхъ] не только не прекращено, но не признано зло. Мешаетъ же этому признанiю зла страхъ за то, что признаиiе зла приведетъ меня къ необходимости или тяжелыхъ поступковъ, или признанiя своей негодности, слабости, гадости. Этаго, я думаю, не надо бояться, и всеми силами уяснять себе зло, признавать его, делать изъ него все вытекающiе изъ него выводы, не заботясь о томъ, что выйдетъ. Выйдетъ хорошо, п[отому] ч[то] въ этомъ одномъ наша обязанность и наша сила и наша свобода.

Вашъ Л. Т.

Хотелъ бы яснее написать, да не съумелъ.

Примечания

Публикуется впервые. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: «М. 27 апр. 93. № 330». Датируется на основании слов Толстого: «нынче 27-го».

«Дорогой друг Лев Николаевич, вы говорите, что хотели бы мне помочь. Вы и так мне много помогаете тем, что пишете мне, отвечаете хоть несколькими словами, не откладывая, на мои письма и вопросы... Пожалуйста сообщите мне, когда вы отошлете книгу немецким и французским переводчикам. Я, конечно, безусловно доверяю вашим поступкам в этом отношении тем более, что, не будучи около вас, и не призван принимать в этом участия. Но мне хотелось бы знать, когда книга отошлется во Францию, потому что мне представляется, что через несколько дней после этого она очень может быть через переводчика станет известна в наших правительственных сферах; а это последнее обстоятельство имеет для меня значение в том смысле, что я хотел бы в таком случае своевременно принять некоторые чисто практические меры на случай могущих тотчас же после того состояться каких-нибудь внешних, насильственных изменений в моей обстановке и деятельности. — Нет ли возможности мне получить окончание книги, которое я до сих пор и не видал. Пожалуйста поговорите об этом с Женей, не может ли он это устроить? Помимо моей особенно напряженной потребности прочесть это окончание, оно было бы удобно и со стороны лишнего списка в другом месте, которое я, разумеется, устраиваю насколько возможно благонадежнее.... Дела «Посредника», от которого хочу хоть временно освободиться, накопилось столько, что не знаю, как с ним справиться. Решил как бы взять отпуск примерно до 1 сентября, т. е. до этого срока прекратить всякую деловую переписку; но, во-первых, для этого надо сначала дня два посидеть за столом и сплавить всё накопившееся, а мне не дают посидеть два часа; а, во-вторых, от моего предстоящего летнего бездействия (по отношению к «Посреднику»). если решительно никто сколько-нибудь меня не заменит, дело непоправимо пострадает и потеряет многое, большим трудом добытое, и при том — как раз в самое горячее время, когда, если бы еще немножко дотянуть, то оно совсем округлилось бы и стало бы на самостоятельную, независимую от денежных субсидий почву. Главное же не оправдаются вызванные ожидания со стороны многих и многих сотрудников и сочувствующих, в глазах которых это прекрасное начинание окончится провалом, как почти всё хорошее в России, где почему то люди лучше умеют и предпочитают изнывать или метаться, чем делать дело, какое бы то ни было. Я же решил во что бы то ни стало оставить на время это дело, которому я принадлежал 8 лет, так как у меня «дошло», и я должен временно освободить себя от всякого порабощения и принадлежать самому себе. Если людей нет у нас для такого дела, как «Посредник», то значит «Посредник» у нас и не нужен, а нужны земские начальники. Вы видите, что я раздражен. Я и не хочу этого скрывать от вас. Я сам себе мерзок; пусть буду мерзок и вам»...

В конце письма от 10 апреля, являющегося непосредственным продолжением предыдущего письма, Чертков писал: «... Я более всего недоволен своим материальным-имущественным положением. И хотя совершенно понимаю то, что вы мне на этих днях написали о том, что собственности не надо давать над собою власти, и совсем с этим согласен, но это еще далеко не разрешает моего затруднения. Мне кажется, что вам не так очевидна, как мне, полная между вашим и моим положением. Ведь вы в семье живете как бы в гостях, не солидарны с домашней обстановкой вашей семьи, и потому в ней не ответственны. В этом отношении положение ваше, хоть и очень тягостное, но простое и правильное. Вы в стороне. А когда приходилось вам принимать личное участие в распределении того, что юридически считается вашей собственностью, то вы тотчас же попадали в самые сложные и затруднительные условия и иногда, под впечатлением минуты, поступали, как вы потом сами сознавали, неправильно, как например, при вашем юридическом участии в дележе между вашими детьми. Я знаю, что вы в этом случае ошиблись, действуя под самым хорошим побуждением, желая избегнуть вражды и т. п.; но тем не менее я совершенно согласен с вами в том, что вы ошиблись и очень, ибо вам, как мне кажется, или нельзя было применять вами же отрицаемых ваших юридических прав собственности, или же, если смотреть на подпись юридических бумаг, как на простую формальность, то нужно было всё передать крестьянам. Упоминаю я об этой вашей ошибке совершенно для того, чтобы указать на то, что я постоянно и безостановочно нахожусь в том положении, в котором вы тогда оказались единовременно, и безостановочно делаю бесконечный ряд таких ошибок с утра до вечера, изо дня в день и из года в год; ибо, будучи в принципе единомыслен с своею женою, я отвечаю за всю свою материальную обстановку, и живу не в гостях, а в тех условиях, которые сам создаю и поддерживаю сознательно и хладнокровно. Отрицая собственность, я ею пользуюсь для своей семьи. В этом то принципиальное противоречие, которое мне теперь не дает покоя. Кроме того вся моя обстановка, все отношения к окружающим людям меня коробят и мучают, ибо основаны на покупке чужого труда ограбленными деньгами. — Пока не вижу никакого выхода. Но он и не откроется мне, если я не буду искать его и разбираться в своем положении. Вот за это самое мне и хочется взяться; и для этого я всеми силами стараюсь освободить себя от поработивших меня текущих занятий по «Посреднику».

вас, но не могших в точности мне пересказать ваши слова: 1) О точке поп-аgir [не делание] на линии между положительной и отрицательной деятельностью человека. 2) О том, почему рассудок сам по себе должен приводить к противоречию. 3) Если бы вдобавок вы сказали бы мне, что по вашему мнению больше всего ».

1 Абзац редактора.

2 Первые одиннадцать глав книги «Царство Божие внутри вас» были высланы в город Штутгарт книгоиздателю Киршнеру, который первоначально хотел напечатать перевод этой книги в выдержках в издаваемом им журнале «Aus fremden Zungen», но согласился с желанием Толстого сразу выпустить эту книгу в отдельном издании.

3 Илья Данилович Гальперин-Каминский (р. 1858) — переводчик. Перевел ряд произведений Толстого на французский язык. О нем см. прим. к письмам 1894 г., т. 67.

4 — дочь владельца английской торговой фирмы I. Shanks в Москве. Училась в Школе живописи, ваяния и зодчества вместе с Т. Л. Толстой и высказывала сочувствие взглядам Толстого.

5 Е. И. Попов помогал в это время Толстому, переписывая те исправления, которые Толстой вносил в рукопись книги «Царство Божие внутри вас» при ее окончательной обработке. Толстой предполагал, что по окончании этой работы, когда рукопись будет отправлена за границу для перевода на иностранные языки, Е. И. Попов сможет выехать к Черткову.

6 Non agir — неделание. Выражение это заимствовано Толстым из французского перевода книги китайского философа Лао-Тзе о пути добродетели, сделанного Ст. Жюльеном («Le livre de la Voie et de la Vertu, composé dans le VI siècle avant l’ère chrétienne par le philosophe Lao-Tseu, traduit en français et publié avec le texte chinois et un commentaire par Stanislas Julien, Paris. 1847). Смысл его объяснен Толстым в статье «Неделание», законченной в августе 1893 г. и впервые напечатанной в журнале «Северный вестник» 1893 г., № 9, стр. 281—304.

Раздел сайта: