65.
1867 г. Июня 18. Москва.
У меня на совести, что я не писалъ тебе вчера, милый другъ, но, видно, къ лучшему, потому что вчера я бы написалъ тебе скверное, не въ духе письмо. — Ехали мы прекрасно, даже особенно счастливо (на заставе шосейной у меня спрашиваютъ 64 коп[ейки]. Я сунулъ руку въ карманъ и вынулъ горсть меди, ровно 64 коп.). Потомъ въ вагоне1 сделалъ знакомство съ овцеводомъ председателемъ кампанiи, кот[орый] мне прочелъ практическiй курсъ овцеводства, такой, какого нигде не найдешь. Я и не усталъ, но стала болеть печень, тошнить, и прiехавъ въ Москву, несмотря на баню, совсемъ расклеился. Въ роде моихъ желчныхъ лихорадокъ, какъ на Святой, но гораздо слабее. Поместились мы внизу. Я у барышень,2 Бибиковъ3 у Пети. Съ утра послалъ я за Башиловымъ и Бартеневымъ. Бартеневъ завтра прiедетъ изъ Петербурга, а Башиловъ пришелъ (его жена еще не родила) и говорилъ, что Бартеневъ самъ назывался взять на себя мое изданiе. Завтра его увижу, и очень радъ буду, ежели обойдусь безъ Каткова4 и сойдусь съ нимъ. О картинкахъ на 1-е изданiе и думать нечего, такъ сказалъ Башиловъ.5 Потомъ пошелъ на выставку,6 кот[орая] открыта нынче последнiй день, и нашелъ весьма много уродливаго и глупаго и мало интереснаго. Потомъ поехалъ въ паркъ,7 куда свечера послалъ письмо Л[юбови] А[лександровны]8 съ своей припиской, и прiехалъ въ 4.
Папа твой хорошъ и веселъ, и добръ, и милъ ко мне, какъ всегда. — Лиза тоже очень мила. Разсказывали они мне про Гидройца9 и его цинизмъ, — это ужасно, неимоверно и я тебе разскажу это съ аханьями. Потомъ поехалъ къ Захарьину;10 его нетъ дома, но онъ въ Москве, и я оставилъ ему записку, прося назначить мне время, когда онъ меня приметъ. Ежели онъ пришлетъ ко мне сказать когда, то это будетъ значить, что онъ намеренъ обратить на меня вниманiе, и тогда поеду къ нему; въ противномъ случае послезавтра куплю Киссингенъ11 и по совету А[ндрея] Е[встафьевича] начну пить и пошлю въ Ясную. Потомъ поехалъ къ Самарину12 —
Вчера, подъезжая къ Москве, какъ я увидалъ эту пыль и толпу и почувствовалъ жаръ и шумъ, такъ страшно и гадко стало, что захотелось поскорее бежать къ тебе подъ крыло. Я всегда тебя еще больше люблю, когда отъ тебя уезжаю. А 3-го дня, какъ только я выехалъ за Засеку и обдумалъ хорошенько положенiе надшхъ жениховъ,13 мне такiя пришли мысли, что чуть не попросилъ Бибикова вернуться, чтобы сказать имъ кое-что, но вспомнилъ слова Л[юбови] А[лександровны], что все воля Божья, и вспомнилъ, что она тамъ, и успокоился. Ахъ, поскорее бы, поскорее они бы были счастливы и покойны такъ, какъ я, а не тревожны и неопределенны, какими я ихъ оставилъ. —
Нынче къ вечеру мне лучше, и завтра надеюсь быть здоровъ. Этотъ припадокъ тоже удача. Ежели бы его не было, я бы не подумалъ о Захарьине и не пилъ бы водъ, к[оторыя], вероятно, онъ предпишетъ и к[оторыя] всегда полезны. Что твои зубы? Неужели ты купаешься? Какъ ты мне мила; какъ ты мне лучше, чище, честнее, дороже, милее всехъ на свете. Гляжу на твои детскiе портреты и радуюсь.
Я, верно, скоро уеду и потому, что мне все удачно идетъ (64 к.), и потому, что безъ тебя нетъ во мне никакой экспрессiи.
Воскресенье вечеромъ.
Примечания
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 63—65. Датируется на основании встречных писем С. А. Толстой от 17 июня и 18 июня 1867 г. и пометы Толстого в конце письма «воскресенье вечером». Воскресенье падало на 18 июня.
1 Толстой ехал по Московско-Курской железной дороге, которая функционировала в то время лишь на участке Серпухов — Москва.
2
3 Александр Николаевич Бибиков (1822—1886), незаконный сын Крапивенского помещика, Николая Николаевича Бибикова (р. 1775) и его вольноотпущенной Анны Наумовны (ум. 1875). Узаконен в 1882 г. Первым браком был женат на Наталии Николаевне Марсочниковой (1830—1866), вторым — на Ольге Адольфовне Фирекель. Помещик. Получил образование в Тульской землемерной школе. В 1842—1855 гг. служил в Тульской губернской чертежной. С 1880 г. по 1886 г. — председатель Крапивенской земской управы. Был в связи с дальней родственницей, Анной Степановной Пироговой (1837—1872): из-за ревности она бросилась под поезд в январе 1872 г. Этот случай лег в основу описания смерти Анны Карениной. Имение Бибикова Телятинки в трех верстах от Ясной поляны. Толстой вспоминал о нем в 1908 г.: «Он был мало-образованный» но очень приятный, хороший человек» (А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого» М. 1922: I, стр. 212).
4 В типографии Каткова Толстой в 1866 г. предполагал печатать отдельное издание «Войны и мира».
5 Еще 30 января 1867 г. Толстой писал Башилову: «Судя по вашему письму, нужна большая поспешность для того, чтобы быть готовым к осени.... Не лучше ли нам сделать так: не торопясь готовить иллюстрации к следующему изданию или вообще к тому времени, когда они поспеют не торопясь» (т. 61). 7 апреля А. Е. Берс писал дочери Татьяне Андреевне: «Гравер Рихау отказывается гравировать картины, а другого мастера здесь нет. Башилов адресовался в Петербург, там хотя и берутся, но не ближе, как к будущей весне. Недавно я послал ему [Толстому] письмо, в котором сильно уговаривал его отказаться от картин. Тот же совет даст ему и Писемской, которого я встретил у Тургенева».
6 В объявлениях «Русских ведомостей» за 1867 г. (№ 68) значится: «Закрытие русской этнографической выставки императорского общества любителей естествознания последует в 8 ч. вечера 18 июня».
7 — Андрею Евстафьевичу было предоставлено помещение во дворце в Петровском парке, где он и жил с дочерью Елизаветой (Т. А. Кузминская «Моя жизнь дома и в Ясной поляне» III, стр. 134).
8 Л. А. Берс, гостившая тогда в Ясной поляне и, очевидно, поручившая Толстому передать письмо мужу.
9 Кн. Ромуальд Константинович Гедройц (1842—1899), впоследствии камергер, в 1867 г. женился на Варваре Федоровне Бреверн. «Польский граф, женившийся, как нам рассказывали, по расчету на нашей знакомой барышне, горбатой и некрасивой» (н. п. С. А.).
10 Григорий Антонович Захарьин (1829—1895), врач, профессор и директор терапевтической клиники Московского университета.
11 Минеральная вода.
12 —1876), писатель и общественный деятель; славянофил. В неотправленном письме от 10 января 1867 г. Толстой писал Самарину: «Не знаю, как и отчего это сделалось, но вы мне так близки в мире нравственно-умственном, как ни один человек». Маковицкий в своих «Яснополянских записках» засвидетельствовал следующий отзыв Толстого 1906 г.: «Самарин, Юрий Федорович, хорошо говорил, был умный, приятный, привлекательный, он мне был симпатичен... один из приятнейших людей, которых я знал».
13 «Кузминского нынче нет, приедет завтра, и мне тоже не весело и не естественно с ними обоими, и боюсь, и знаю наверное, что счастья не будет, потому что главного — любви нет, если есть, то очень мало. А он не дурной малый, и я его люблю, несмотря на твое к нему чувство. А дурно одно, что любви нет, и то, что Таня нынче горячо и взволнованно мне доказывала, что пламенной любви быть не может, оттого что давно друг друга они знают, и уже любили друг друга прежде. Что же их супружество? Зачем? Так это всё не ясно и не весело. То ли дело у нас с тобой, как всё и ясно, и хорошо; а любви слишком много, уж очень трудно расставаться, и всё за тебя страшно. Неужели Таня съумеет удовольствоваться такой малой и молодой любовью Саши? Я понять этого не могу». (ПСТ, стр. 74—75.)
С. А. Толстая писала в письме от 17 июня: «Вчера, только что ты уехал, я легла, но проснулась часа через два и уже не засыпала, почти всю ночь от сильнейшей зубной боли, которая утром прошла и даже не оставила ни малейших следов. Теперь уже одиннадцатый час вечера и зубы не болят ни капли, я так рада, что избавилась».