Толстой Л. Н. - Толстой С. А., 29 февраля 1892 г.

495.

1892 г. Февраля 29. Бегичевка.

Пишу через Чернаву, милый друг, и неохотно, п[отому] ч[то] уверен, что придется написать через Клек[отки] письмо, к[оторое] придет раньше. Мы все здоровы и благополучны, несмотря на эту ужасную погоду. Мятели не кончаются и дорог нет, и это мешает делу. Но теперь помощников слишком много, и они, молодые и сильные, ездят, куда нужно. У нас теперь Кат[ерина] Иван[овна], к[оторая] очень покойна и добра, и едет в понедельн[ик] в свое место на лошадях, к[оторых] ей даст Дм[итрий] Ив[анович]. У нас же Швед Стадленг, очень приятный. Он ездил вчера в Пеньки с Машей, а нынче в Пол[евые] Озерки с Верой. И еще Алехин, химик, и его брат, художник, Митр[офан]. Митрофан ездил нынче с Пошей в Орловку и поместится там на месте Кузнецова, а химик поедет к брату Аркадию на место Страхова в Муравл[янку], Боршевое и т. д. У нас же Вера Мих[айловна], к[оторая], бедняжка, заболела: болит горло и жар. Надеемся, что ничего серьезного, но мы ее не выпускаем, и Кат[ерина] Ив[ановна] ее опекает. Злоба дня у нас дрова и кормильни для детей. Раздача дров, несмотря на некот[орые] хитрости, идет хорошо, но кормление детей еще не наладилось. Лошадиное кормление тоже началось. Лошадей уже собралось на месте более 50, — и набирается еще. Что Таня? Что Лева? Швед говорил, что он с ним хотел ехать. Что ж такое у детей, — что жар к вечеру. Целую тебя и детей.

Л. Т.

На конверте: Москва. Хамовнич. пер., № 15. Графине Софье Андревне Толстой.