ОТДЕЛ III.
Педагогические взгляды Л. Н. Толстого
в последний период его жизни и творчества.
1. Разделение между воспитанием и образованием искусственно.
То разделение, которое я в своих прежних педагогических статьях делал между воспитанием и образованием, искусственно. И воспитание и образование нераздельны. Нельзя воспитывать, не передавая знания; всякое же знание действует воспитательно.
2. Образование должно быть свободно.
То, что свобода есть необходимое условие всякого истинного образования как для учащихся, так и для учащих, я признаю, как и прежде, т. -е. что и угрозы наказания и обещания наград (прав и т. п.), обусловливающие приобретение тех или иных знаний, не только не содействуют, но более всего мешают истинному образованию.
Думаю, что уж одна такая полная свобода, т. -е. отсутствие принуждения и выгод как для обучаемых, так и для обучающих, избавили бы людей от большой доли тех зол, которые производит теперь принятое везде принудительное и корыстное образование.
3. Благотворные последствия свободы обучения.
Полная свобода обучения, т. -е., чтобы ученик, ученица сами бы ходили учиться, когда хотят, есть необходимейшее условие всякого плодотворного обучения так же, как необходимейшее условие питания есть то, чтобы питающемуся хотелось есть. Разница только в том, что в материальных делах вред отступления от свободы сейчас же проявляется, сейчас же будет рвота или расстройство желудка, в духовных же - вредные последствия появятся не так скоро, может быть, через год.
Только при полной свободе можно вести лучших учеников до тех пределов, до которых они могут дойти, а не задерживать их ради слабых, а они, лучшие ученики, - самые нужные.
Только при свободе можно избежать обычного явления: вызывания отвращения к предметам, которые, если бы преподавать в свое время и свободно, были бы любимы; только при свободе возможно узнать, к какой специальности какой ученик имеет склонность, только свобода не нарушает воспитательного влияния.
4. Вред насильственного и преждевременного обучения.
Надо учить детей как можно меньше. Это потому, что если вырастут, не научившись чему-нибудь, - это далеко не так важно, как то, что случается почти со всеми детьми (особенно когда матери, не знающие тех предметов, которым обучаются дети, руководят их воспитанием),--именно то, что они получают indigestion (несварение желудка) учения и поэтому отвращение к нему. Учиться и успешно может ребенок или человек, когда у него есть аппетит к изучаемому. Без этого же это - вред, ужасный вред, делающий людей умственными калеками.
5. Недопустимость насилия и наказаний в воспитании.
Наказание вредно не столько потому, что оно озлобляет того, кого наказывают, но еще и потому, что оно развращает того, кто наказывает.
наказания, которые могут наложить на него люди, не исправят его, а только озлобят.
Мы наказываем ребенка, чтобы отучить его от делания дурного, но самым наказанием мы внушаем ребенку то, что наказание может быть полезно и справедливо. А едва ли какая-нибудь из тех дурных наклонностей, за которые мы наказываем ребенка, может быть так вредна для него, как та дурная наклонность, которую мы внушаем ему нашим наказанием его. "Меня наказывают, стало быть наказывать хорошо", - говорит себе ребенок и при первом случае применяет это к делу.
Надо знать и помнить, что желание наказывать есть желание мести, не свойственное разумному существу - человеку. Желание это свойственно только животной природе человека. И потому человеку надо стараться освобождаться от этого чувства, а никак не оправдывать его.
Учение о разумности наказаний не только не содействовало и не содействует лучшему воспитанию детей, не содействует лучшему устройству общества и нравственности всех людей, верящих в наказание за гробом, но произвело и производит неисчислимые бедствия: оно ожесточает детей, ослабляет связь людей в обществе и развращает людей обещанием зла, лишая добродетель ее главной основы. Учить людей можно тем, чтобы открывать им истину и показывать пример добра, а никак не тем, чтобы заставлять их силою делать то, что нам хочется. Заставлять людей силой делать то, что мне кажется хорошим, это самое лучшее средство внушать им отвращение к тому, что мне кажется хорошим.
6. При свободе образования должно быть разумное основание для выбора наиболее нужных знаний. Таким основанием является религия.
Для того, чтобы образование, будучи свободно как для учащих, так и для учащихся, не было собранием произвольно выбранных, ненужных, несвоевременно передаваемых и даже вредных знаний нужно, чтобы у обучающихся так же, как и у обучаемых, было общее и тем и другим основание, вследствие которого избирались бы для изучения и для преподавания наиболее нужные для разумной жизни людей знания и изучались бы и преподавались в соответственных их важности размерах. Таким основанием всегда было и не может быть не что другое, как одинаково свободно признаваемое всеми людьми общество как обучающимися, так и обучающими, понимание смысла и назначения человеческой жизни, т. -е. религия.
Только при таком разумном, религиозно-нравственном учении, поставленном в основу образования, может быть и разумное, и не вредное людям, а разумное образование. При отсутствии же такой разумной основы образования не может и быть ничего другого, как только то, что и есть теперь - нагромождение пустых, случайных, ненужных знаний, называемых наукой, которые не только не полезны, но приносят величайший вред людям, скрывая от них необходимость одних нужных человеку знаний.
7. Сущность религиозного воспитания.
В основу всякого воспитания должно стать, прежде всего, то, что заброшено в наших школах: религиозное понимание жизни, и не столько в форме преподавания, сколько в форме руководящего начала всей воспитательной деятельности.
Религиозное понимание жизни, которое, по моему разумению, может и должно стать основой жизни людей нашего времени, выраженное наиболее кратко, будет такое: смысл нашей жизни состоит в исполнении воли того бесконечного начала, которого мы сознаем себя частью; воля же эта - в соединении всего живого, и, прежде всего, людей, в братстве их, в служении друг другу.
С другого конца это же религиозное понимание жизни выразится так: дело жизни есть единение со всем живым - прежде всего, братство людей, служение друг другу. И это так потому, что мы живы только в той мере, в которой сознаем себя частью всего бесконечного, закон же бесконечного есть это единение. Во всяком случае, жизненное проявление религиозного понимания - единение всего, достигаемое любовью, есть прежде всего, братство людей: оно практический, центральный закон жизни, и оно-то и должно быть поставлено в основу воспитания, и потому хорошо и должно быть развиваемо в детях все то, что ведет к единению, и подавляемо все, что ведет к обратному.
8. Вред насильственного религиозного воспитания.
В воспитании вообще как в физическом, так и в умственном я полагаю, что главное не навязывать ничего насильно детям, а выжидать и отвечать на возникающие в них требования; тем более это нужно в главном предмете воспитания - в религиозном. Как бесполезно и вредно кормить ребенка, когда ему есть не хочется, или навязывать знания по предметам, которые его не интересуют и ему не нужны, так тем более вредно внушать детям какие-нибудь религиозные понятия, о которых они не спрашивают и большей частью грубо формулируют их, и нарушать этим то религиозное отношение к жизни, которое в это время, может быть, бессознательно возникает и устанавливается в ребенке.
9. Вред школьного "закона божия".
преимущественно внимание на нравственное учение и отвечая всегда искренно на все вопросы, которые они задавали мне. Если спрашивали о чудесах, я говорил, что не верю в них.
Теперь же, много перемучившись в искании правды и руководства в жизни, я пришел к тому убеждению, что наше церковное учение есть бессовестная и вредная ложь, и преподавание его детям есть величайшее преступление.
Сказать ребенку, который у меня, старого человека, ищет помощи и указания о том, как ему понимать свою жизнь, источник ее и отношение его к этому источнику и к миру, что бог сотворил 6.000 лет тому назад в 6 дней мир и Адама и потом отдыхал, и что Адам согрешил, и чтобы поправить дело, надо было сына бога послать в мир, чтоб его убили, и все те ужасные кощунственные утверждения церкви, которые разрушают окончательно в ребенке всякую возможность представления о боге - духе любви, источнике жизни - и внушают ему ужасные понятия мести, искушения, награды, казни, невозможности своими силами совершенствоваться... и все другие церковные лжи, как бы нарочно придуманные для развращения чистого детского ума и сердца, - сказать это просящему истины ребенку есть ужаснейшее, хуже физического растления, преступление. Так я смотрю теперь на церковное преподавание.
10. Отношение сообщаемых знаний и религиозной основе воспитания и образования.
Воспитание, включая в него образование, я сравниваю с жилищем, с домом. Основание дома, пол, на чем стоять, лежать, ходить, - это в воспитании религиозные основы. Крыша, потолок, то, что утверждено на основании и прикрывает от невзгод, - это руководство поведения, основанное на религиозных основах. Стены - это знания: математические, физические, естественно-исторические, исторические и др. Хорошо, когда дом, хотя и маленький, стоит на твердых основаниях и прикрыт сверху и окружен хотя низкими, но доходящими до потолка стенами. И так же хорошо, когда в воспитании даны ясные религиозные основы и твердое, вытекающее из религиозных основ, руководство поведения и хотя и небольшие знания, но знания, со всех сторон уясняющие явления мира.
11. Знания должны быть сообщаемы равномерно из всех областей познания.
Количество предметов знания бесконечно, и так же бесконечно то совершенство, до которого может быть доведено каждое знание.
Сравнить область знания можно с выходящими из центра сферы бесконечного количества радиусами, могущими до бесконечности быть удлиненными.
И потому совершенство в деле образования достигается не тем, чтобы учащиеся усвоили очень многое из случайно избранной области знания, а тем, чтобы, во-первых, из бесконечного количества знаний, прежде всего, были переданы учащимся знания о самых важных и нужных предметах, а во-вторых, тем, чтобы знания эти были доведены до относительно одинаковой степени, так чтобы преподаваемые знания, подобно одинаковой длины и одинаково равномерно друг от друга отдельным радиусам, определяющим сферу, составляли гармоничное целое.
Что касается дальнейших предметов знания, то думаю, что порядок их преподавания выясняется сам собой при признании основой, всякого знания учения о религии и нравственности. Весьма вероятно, что при такой постановке дела первым после религии и нравственности предметом будет изучение жизни людей самых близких; своего народа, богатых, бедных классов, женщин, детей, их занятий, средств существования, обычаев, верований, миросозерцании. После изучения жизни своего народа, думаю, что при правильной постановке дела образования столь же важным предметом будет изучение жизни других народов, более отдаленных, их религиозных верований, государственного устройства, нравов, обычаев.
Оба эти предмета точно так же, как религиозно-нравственное учение, совершенно отсутствуют в нашей педагогике и заменяются географией - изучение названий мест, рек, гор, городов - и историей, заключающейся в описании жизни и деятельности правителей и преимущественно их войн, завоеваний и освобождений от них.
Думаю, что при постановке в основу образования религии и нравственности изучение жизни себе подобных, т. -е. людей, что называется этнографией, займет первое место и что точно так же, соответственно своей важности для разумной жизни, займут соответствующие места зоология, математика, физика, химия и другие знания.
13. Чтобы воспитать детей, надо, прежде всего, воспитать самого себя.
только через себя, то упраздняется вопрос о воспитании, и остается один вопрос жизни: как надо самому жить? Потому что не знаю ни одного действия воспитания детей, которое не включалось бы в воспитание себя. Как одевать, как кормить, как класть спать, как учить детей? Точно так же, как себя. Если отец, мать одеваются, едят, спят умеренно и работают и учатся, то дети будут то же делать.
Два правила я бы дал для воспитания: самому не только жить хорошо, но работать над собой, постоянно совершенствуясь, и ничего не скрывать из своей жизни от детей. Лучше, чтобы дети знали про слабые стороны своих родителей, чем то, чтобы они чувствовали, что есть у их родителей скрытая от них жизнь и есть показная. Все трудности воспитания вытекают из того, что родители, не только не исправляясь от своих недостатков, но даже не признавая их недостатками, оправдывая их в себе, хотят не видеть этих недостатков в детях. В этом вся трудность и вся борьба с детьми. Дети нравственно гораздо проницательнее взрослых, и они, часто не выказывая и даже не сознавая этого, видят не только недостатки родителей, но и худший из всех недостатков - лицемерие родителей, и теряют к ним уважение и интерес ко всем их поучениям.
14. Воспитать детей возможно только личным примером.
Воспитание есть воздействие на сердце тех, кого мы воспитываем. Воздействовать же на сердце можно только гипнотизацией, которой так подлежат дети, - гипнотизацией, заразительностью примера. Ребенок увидит, что я раздражаюсь и оскорбляю людей, что я заставляю других делать то, что сам могу сделать, что я потворствую своей жадности, похотям, что я избегаю труда для других и ищу только удовольствие, что я горжусь и тщеславлюсь своим положением, говорю про других злое, говорю за глаза не то, что говорю в глаза, притворяюсь, что верю тому, во что не верю, и тысячи, тысячи таких поступков или поступков обратных: кротости, смирения, трудолюбия, самопожертвования, воздержания, правдивости, - и заражается тем или другим во сто раз сильнее, чем самыми красноречивыми и разумными поучениями. И потому все или 0,999 воспитания сводится к примеру, к исправлению и совершенствованию своей жизни...
Я думаю, что не только трудно, но невозможно хорошо воспитывать детей, если сам дурен, и что воспитание детей есть только самосовершенствование.
Не говори воспитываемому и в особенности не выдавай за священную, непререкаемую истину того, во что ты или совсем не веришь или в чем хотя сомневаешься. Поступать так - великое преступление.
16. Необходимость трудового воспитания.
Привычка праздной жизни для человека хуже всех бедствий в жизни. Поэтому в высшей степени важно, чтобы дети приучались еще с юных лет работать.
17. Современное воспитание стирает индивидуальность.
18. Воспитание должно иметь идеалом совершенного человека.
Для того, чтобы воспитать человека, годного для будущего, стоящего впереди настоящего поколения, надо воспитывать его, имея в виду идеально совершенного человека. Только тогда воспитанник будет достойным человеком того поколения, в котором ему придется жить.