ГЛАВА V
Свобода, равенство, братство.
Одна из особенностей деревенской школы Толстого состояла в том, что детям позволялось уходить из нее домой во всякое время, когда им было нужно. Толстой картинно описывает один такой случай ухода, на втором или третьем послеобеденном классе. И вот два или три мальчика забегают в комнату и спеша разбирают шапки.
"Что вы ?" --Домой. - "А учиться? Ведь пение!" - А ребята говорят домой, отвечает один из мальчиков ускользая со своей шапкой. --"Да кто говорит ?" --Ребята пошли! --"Как же так? - спрашивает озадаченный учитель, приготовивший свой урок - Останься!" Но в комнату вбегает новый мальчик с разгоряченным, озабоченным лицом. "Что стоишь? --сердито нападает он на удержанного, который в нерешительности заправляет хлопки в шапку: --Ребята уже во-он где, у кузни уж небось". - Пошли? --"Пошли". И оба бегут вон, из-за двери крича: "Прощайте, Иван Иванович!"
"И кто такте эти ребята, которые решили идти домой, как они решили ? - Бог их знает. Кто именно решил, вы никак не найдете. Они не совещались, не делали заговора, а так вздумали ребята домой. "Ребята идут!"-- и застучали ножонки по ступенькам, кто котом свалился со ступеней и, подпрыгивая и бултыхаясь в снеге, обегая по узкой дорожке друг друга, с криком побежали домой ребята".
Такие случаи повторяются раз и два в неделю. Оно обидно и неприятно для учителя - кто не согласится с этим, но кто не согласится тоже, что вследствие одного такого случая, насколько больше значения получают те пять, шесть, а иногда семь уроков в день для каждого класса, которые свободно и охотно выдерживаются каждый день учениками! Сколько помех приходилось им нередко преодолевать, чтобы насытить свою жажду знания!
В школе Толстого совсем не знали, что такое леность. Наверно, если бы и везде ходить в школу считалось не обязанностью, а привилегией, то дети гораздо выше ценили бы школу; если бы и везде ученики могли уходить домой, когда им угодно, то самое чувство свободы заставляло бы их оставаться в школе. Их не толкала бы туда насильственная власть; их притягивала бы туда личность учащего.
Вне школы между Толстым и его учениками поддерживалась величайшая дружба. Обыкновенно уроки продолжались до половины девятого, причем последние часы посвящались пению, чтению, физическим опытам и т. п. Опыты доставляли мальчикам особенное удовольствие. После уроков Толстой хаживал гулять с ними по снегу, причем они доходили иногда до опушки леса, но в лес не входили, боясь волков. Он рассказывал им разные истории и обсуждал с ними серьезнейшие жизненные вопросы, в которых эти крестьянские мальчики выказывали столько же понимания, сколько самые ученые и начитанные люди.
"Зачем рисование?" - спросил раз один из мальчиков на такой прогулке. "Зачем искусство ?" --Толстой не нашелся, что ответить.
"А зачем палка? зачем липа?" - спросил другой мальчик, Семка, постукивая палкой по липе. "Стропила сделать"...
"А летом зачем липа, покуда она не срублена ?"
Один из мальчиков заметил, что жалко рубить дерево, потому что оно живое. "Ведь это все равно что кровь, когда из березы сок пьем", сказал он.