ТОЛСТОЙ И КИНО
I
В 1908 г. исполнялось восемьдесят лет со дня рождения Льва Николаевича Толстого. В это время кино в России насчитывало только второй год своего существования. Однако, уже в ту младенческую пору оно не могло пройти мимо такого события, как юбилей великого русского писателя.
Киноаппарат только нащупывал свой путь, и неудивительно, что на первых порах он считал своим призванием отражение на экране только сенсационных событий. Показать на экране Толстого в день его юбилея — это и была, выражаясь киноязыком того времени, сенсация, сопряженная, к тому же, с ожиданием огромной материальной выгоды. Предприниматели готовы были на все, лишь бы получить возможность произвести заветные снимки. Еще задолго до юбилея многие добивались этой возможности, но никто не получил разрешения на производство киносъемки. К тому же, Лев Николаевич был в это время болен
Только накануне дня рождения Толстого, 27 августа 1908 г., удалось сделать с него первые снимки.
Характерно, что первым кинооператором, проникшим с аппаратом в Ясную Поляну, был фоторепортер А. О. Дранков, решивший променять обыкновенную фотокамеру на неведомый до сих пор киносъемочный аппарат. В Ясную Поляну Дранков приехал с некоим Васильевым, владельцем кинотеатра в Петербурге, субсидировавшим эту поездку.
Лев Николаевич в кресле выехал на веранду, а оператору было предложено поместить свой аппарат внизу. Ввиду невозможности получить при таком положении хорошие снимки, Васильев обратился к Льву Николаевичу с просьбой разрешить поставить аппарат на самой веранде. Согласие было дано, и аппарат заработал. Процесс съемки, повидимому, заинтересовал Льва Николаевича, так как он все время беседовал с оператором на эту тему. На этот раз Лез Николаевич был снят только в одном положении — в кресле на веранде. Кроме того, оператор заснял несколько сцен, рисующих жизнь в Ясной Поляне.
Позитив этой съемки был готов, к сожалению, уже после юбилея. Лента была выпущена в продажу под названием «День 80-летия графа Л. Н. Толстого в Ясной Поляне». Она имела в длину 144 метра. Лента прошла во многих городах.
Для характеристики отношения прессы к синематографу приводим отзыв об этой ленте, появившейся в «Петербургском Листке»:
«В синематографических театрах появилась лента, изображающая графа Льва Толстого в его обыденной жизни. Подлинность некоторых лент крайне сомнительна, по всем вероятиям, часть фотографирована не с Толстого, а с артиста, загримированного Толстым, при соответствующей обстановке.
II
Прошел год. Процесс производства киносъемки заинтересовал Льва Николаевича; однако, у него не совсем прошло некоторое предубеждение против кино. Вот почему за это время никому из домогавшихся повторить опыт Дранкова не удалось заснять его. И только в сентябре 1909 г. такое разрешение получил оператор знаменитой тогда французской фирмы бр. Пате.
К этому времени бр. Пате уже имели в России отделение, захватившее в свои руки почти весь русский рынок.
Вот как передает свои впечатления о произведенной тогда киносъемке в Ясной Поляне сопровождавший оператора бр. Пате корреспондент журнала «Сине-Фоно»:
«... Наши карточки с просьбой о позволении переговорить о деле переданы графине через вышедшего слугу, — самого Льва Николаевича мы не решаемся беспокоить. И действительно, как нам сообщила Софья Андреевна, Лев Николаевич был усиленно занят приготовлениями к отъезду на другой день к В. Г. Черткову, приведением в порядок бумаг, начатых работ и пр.
Мы должны отметить то полное сочувствие, с которым отнеслась графиня к нашей просьбе. Ей самой очень желательны снимки, имеющие целью увековечить для близких Льва Николаевича моменты из его жизни. И как во время этой нашей поездки в Ясную Поляну, так и во время последующих Софья Андреевна оказывала нам всяческую помощь в деле производства снимков, и все переговоры с Львом Николаевичем относительно его согласия позировать перед аппаратом велись почти исключительно через нее.
Николаевич во время наших кратких разговоров при встречах с ним на его обычных ежедневных утренних прогулках. Тем не менее, нам было предложено произвести снимки, запечатлеть моменты из повседневной жизни Льва Николаевича.
Первой из предпринятых нами работ были снимки поездки Льва Николаевича на станцию Щекино, откуда он отправился через Москву к В. Г. Черткову.
Надо ли говорить, что мы были во-время на местах. Бегут последние минуты ожидания... Едут... Плавно, почти шагом выкатывает из ворот усадьбы парная коляска с Львом Николаевичем и провожающей его супругой. Вслед за ней тройка с Александрой Львовной и другими сопровождающими...
Но мы торопимся. Едва лишь экипажи миновали аппарат, мы спешим обогнать их на наших лошадях, чтобы иметь возможность снять приезд на станцию.
Здесь, на платформе Щекина, мы работаем не менее удачно. Приезд, вход на станцию, прогулка Льва Николаевича по перрону в ожидании поезда, сцены встречи с приехавшими с этим же поездом родственниками и, наконец, последний момент отправления в путь — все это схвачено аппаратом»1.
— станционный жандарм, — несмотря на имевшиеся на руках у оператора различные разрешения на производство съемок по всей России, категорически запретил работать на платформе. К счастью, поезд опаздывал, и оператор успел снестись по телеграфу и телефону с жандармским полковником Чуриловым, находившимся в Туле. Полковник дал разрешение с тем, чтобы ему был представлен «для просмотра» снимок. Времени для убеждения полковника в том, что негатив нельзя смотреть до его проявления, не было, и оператор дал такое обещание. И только в Туле, куда кассета с негативом была привезена тем же поездом, в котором уехал Толстой, удалось убедить полковника обойтись без просмотра.
Когда был готов позитив снятой ленты, кстати сказать, выпущенной на рынок под названием: «Л. Н. Толстой». Единственная серия картин, снятая с разрешения писателя, 1-я картина серии: «Отъезд Л. Н. Толстого в Москву», длиной в 130 метров, — она немедленно была отправлена в Ясную Поляну для показа ее Льву Николаевичу. Одновременно с этой лентой были взяты также и другие картины. Приготовления к сеансу были начаты еще с утра. Сеанс был дан (24 сентября) на открытом воздухе. На площадке перед домом был водружен экран, установлены проекционный аппарат, скамьи и стулья для зрителей.
Как только смерклось, сейчас же после обеда, Лев Николаевич, Софья Андреевна, Александра Львовна, прочие обитатели дома и бывшие в доме гости уже собрались на местах. Приехал кое-кто из соседей. Главную массу зрителей составили крестьяне, которых собралось человек до двухсот. Сеанс производился при оксиацетиленовом свете. Корреспондент «Сине-Фоно» пишет:
«Великий писатель остался доволен виденным. Он передал нам, что считает разумным и поучительным зрелищем те видовые и научные картины, которые мы демонстрировали в Ясной Поляне (Военно-Грузинская дорога, город Дели в Индии, на табачных плантациях и пр.).
Снимок, произведенный с Льва Николаевича, был показан дважды, и по окончании сеанса экземпляр снимка был передан Софье Андреевне».
кинематограф в первые годы своего существования в России, развиваясь с бешеной быстротой, шел, главным образом, по пути наживы. Чтобы оценить все возможности кино, чтобы увидеть в нем искусство, призванное сыграть огромную общественную и культурную роль, надо было уметь отделить мишуру, скрывавшую самое главное свойство кино. Через некоторое время Толстой рассмотрел это главное и переменил свое мнение о кинематографе, как мы увидим это из дальнейшего.
Через некоторое время картина «Отъезд Л. Н. Толстого в Москву» была выпущена на рынок и пользовалась большим успехом.
Во время пребывания Льва Николаевича в Москве в сентябре 1909 г. А. О. Дранков делает ряд снимков для картины «Л. Н. Толстой в Москве». В начале декабря он просит у Софьи Андреевны разрешения привезти сделанные снимки в Ясную Поляну. В конце декабря получен ответ Софьи Андреевны:
«Я очень хотела бы, чтобы было сделано как можно больше снимков с Льва Николаевича в разные моменты его жизни, и буду всячески этому содействовать». При этом Софья Андреевна просит привезти с собой, кроме ленты, на которой изображен Лев Николаевич, еще несколько картин с натуры. «Не привозите только комических картин, которых Л. Н. не любит», — заканчивает она2.
6 и 7 января 1910 г. происходят киносеансы в Ясной Поляне. Среди яснополянских гостей идут разговоры о кино, о его настоящем и будущем, о его значении для школы, для народа. Лев Николаевич говорит о кинематографе, как об одном из интереснейших и важнейших изобретений, много и подробно расспрашивает о последних усовершенствованиях в области кинематографии, о лентах, о перспективах промышленности.
«Необходимо, — говорит он, — чтобы синематограф запечатлевал русскую действительность в самых разнообразных ее проявлениях. Русская жизнь должна при этом воспроизводиться синематографом так, как она есть, не следует гоняться за выдуманными сюжетами».
Татьяна Львовна указала, что в Тульской губернии до сих пор сохранились старинные русские костюмы и что их следует запечатлеть на ленте. Она предложила Дранкову приехать к ней в имение, где обещала устроить ряд интересных сцен из жизни крестьян.
«Да, да, — вставил Лев Николаевич, — Таня говорит правду, послушайтесь ее совета; это будет очень интересно, потому что сама жизнь нашего крестьянина очень интересна и поучительна». При этом Лев Николаевич раскрыл альбом картин художника Орлова «Русские мужики» и, указывая на картины, сказал: «Вы видите, как много здесь работы для фотографа!».
Затем Лев Николаевич, пишет корреспондент «Сине-Фоно», выразил желание увидеть на полотне синематографа русских литераторов и общественных деятелей и, узнав, что имеется лента с Леонидом Андреевым, сказал: «Пожалуйста, покажите, покажите его!».
На сеансах присутствовало много крестьян с детьми. Сначала была показана картина, изображающая Льва Николаевича в Москве. Картина произвела на него сильное впечатление. «Ах, — сказал Лев Николаевич, — если бы я мог теперь видеть отца и мать так, как я вижу самого себя!». Эта картина, по желанию Льва Николаевича, была продемонстрирована вторично.
«Трудовая жизнь в Бомбее» и «Зоологический сад в Лондоне». Среди других картин, привезенных Дранковым, была, между прочим, и картина «Власть тьмы».
Воспользовавшись своим пребыванием в Ясной Поляне, Дранков снял Льва Николаевича во время его прогулки верхом, в санках, во время приема посетителей, в кругу крестьян, семьи.
С течением времени Лев Николаевич все более и более интересовался кинематографом. В начале апреля 1910 г. Л. Н. Толстого посетил Л. Н. Андреев (между прочим, Л. Н. Андреев был первым из русских, современных Толстому, писателей, признавшим кино и предугадавшим колоссальную роль «великого немого», как он назвал это новое изобретение). Во время беседы зашла речь о критиках. Андреев указал на К. Чуковского, как на критика, умеющего касаться тем, до которых не решаются опуститься высокопоставленные критики. В качестве примера, он указал на статью Чуковского о кинематографе — этом новом художественном явлении последних дней, имеющем громадное влияние на людей. Имея в виду именно это влияние, Андреев рассказал о своих впечатлениях от русского и заграничного кинематографа; упомянул о своем совете русскому кинематографисту Дранкову устроить конкурс для писателей в целях создания лучшего репертуара. Эта мысль, видимо, понравилась Льву Николаевичу, и он несколько раз возвращался к этой теме, внимательно и подробно расспрашивая.
«Вы знаете, — встретил утром Андреева Лев Николаевич, — я все время думал о кинематографе. И ночью все просыпался и думал. Я решил написать для кинематографа. Конечно, необходимо, чтобы был чтец, как в Амстердаме, который бы передавал текст. А без текста невозможно»3. Как известно, Толстому не удалось осуществить свое намерение.
III
Как только прошла весть о болезни Толстого, на станции Астапово появились операторы всех существовавших тогда кинофирм. На ленте удалось запечатлеть все относящееся к последним часам жизни Толстого.
Вот домик И. И. Озолина, вот окно, за которым лежал больной, вагон, в котором жила семья Льва Николаевича. Вот Софья Андреевна, выходящая из вагона и направляющаяся к домику, чтобы узнать о ходе болезни и посмотреть на окно, за которым лежит больной... Свершилось... Народ идет на поклонение телу, а вот и сам Толстой на смертном одре. Дальше — приготовления к выносу тела, вынесли крышку гроба. Ее несут И. И. Озолин (начальник станции Астапово) и др. Показался гроб. Его несут сыновья Льва Николаевича. А вот и вагон с надписью «багаж»... (Тело покойного, кстати сказать, было перевезено именно, как багаж — по накладной.)
Вот промежуточная станция. Там приготовились встретить тело с подобающими почестями, но... поезд прошел, не остановившись.
Поезд подходит к Козловке-Засеке. В ложбине, окруженной березовыми рощами, чернеют толпы народа. Мелькают лица известных писателей и общественных деятелей. Море студенческих фуражек всех образцов. Гроб из вагона выносят крестьяне. Процессия растянулась длинной лентой, то спускающейся в ложбину, то поднимающейся в гору. Впереди процессии — огромный стяг яснополянских крестьян с надписью: «Лев Николаевич Толстой. Память о твоем добре не умрет среди нас, осиротевших крестьян Ясной Поляны». Впереди на простых крестьянских возах везут венки. Вот гроб у дома. Его вносят через заднее крыльцо в дом. Вот кончилось прощанье, и по узким тропам яснополянского сада процессия тянется к Афониной роще, где в лесу приготовлена могила. Толпа опускается на колени. Гроб на руках студентов...
«дерево бедных», пруд, лошадка «Делир», на которой он совершал прогулки, беседка, наконец, ряд деревьев, собственноручно посаженных Львом Николаевичем...
Интересно отметить заснятый оператором Мартыновым (фирма Ханжонкова) эпизод во время похорон: при пении «вечной памяти» все, кроме чинов полиции, опустились на колени; по требованию присутствующих, полицейские вынуждены были также опуститься на колени.
————
Снимки похорон Толстого пользовались огромным успехом. Только две фирмы (бр. Пате и Ханжонкова) в течение первых трех суток с момента получения в Москве негативов продали около 500 экземпляров позитива. Одновременно администрация пыталась запретить демонстрирование картины похорон. Во многих местах это запрещение было сделано заранее, еще до появления картины.
Приведем некоторые, наиболее характерные выдержки из телеграфных корреспонденций журнала «Сине-Фоно» по этому поводу:
. Владельцам местных синематографов заранее было объявлено запрещение демонстрировать ленты с картинами похорон Л. Н. Толстого.
Екатеринбург. Картины похорон С. А. Муромцева и графа Л. Н. Толстого администрацией не разрешаются в синематографах Екатеринбурга [ныне Свердловска].
Николаев
Тула. Губернатор запретил демонстрировать картины похорон Толстого. Но после упорного ходатайства демонстрация была разрешена.
Из Иваново-Вознесенска, Саратова, Вятки, Вышнего-Волочка, Курска, Минска, Архангельска и других городов получены аналогичные телеграммы.
В некоторых городах запрещение касалось только учашихся. Так, например, в Астрахани картину «Л. Н. Толстой в Астапове» нашли соблазнительной и строжайше запретили ученикам посещение кинотеатра в «толстовские» дни.
Небезынтересно отметить, как принимала публика картину похорон Толстого.
«Москва первой могла увидеть на экране величайшую человеческую трагедию, — пишет «Сине-Фоно». — Жутко было итти в синематограф. Можно было бояться, что разнообразнейшая публика, которая заполняет залы театра, не сможет выделить снимки астаповских событий и похорон Л. Н. Толстого от остальной программы и зрительный зал все время будет оставаться местом зрелищ.
Но перед именем покойного учителя смолкли дурные инстинкты людей. Гробовая тишина водворялась в театре, когда аншлаг оповещал о снимке астаповских событий и похорон. Молча снимали шапки. В некоторых театрах, по желанию публики, показывались картины из жизни великого писателя, а также инсценировки его произведения. Стояли в проходах между стульями...»4.
В первую годовщину смерти Толстого во многих кинотеатрах опять демонстрировались картины из жизни великого писателя, а также инсценировки его произведений.
И на этот раз администрация на местах не отказала себе в удовольствии чинить препятствия для этих демонстраций. Так, администрация города Могилева Подольского разрешила кинематографу «Люкс» демонстрирование похорон Толстого лишь при условии исключения из напечананных уже афиш слов «светлой памяти». В Симферополе, Керчи, Мелитополе сеансы памяти Толстого были совсем запрещены.
IV
Ко второй годовщине смерти Толстого, в 1912 г., фабрика лент «Тиман и Рейнгардт» выпускает картину «Уход великого старца». Ее темой явился последний период жизни Льва Николаевича. Сценарий картины был написан Тенеромо. Ставил ее Я. А. Протазанов. Роль Толстого исполнял молодой артист В. И. Шатерников, вскоре погибший на войне. Я. А. Протазанов, тогда еще только начинающий режиссер, отнесся к постановке с сознанием огромной важности порученной ему работы.
«Не ищите в этой ленте никаких модных теперь трюков, — пишет «Сине-Фоно», — ни бьющего на нервы сюжета. Здесь сама простота как в сюжете, так и в действии, но самая простота того, что происходит на экране, уже есть мировая трагедия и вызывает в зрителе тихие, но горячие слезы, заполняет душу чем-то теплым, но вместе с тем кротким, ясным...»5.
Шатерников с большим искусством передал образ писателя, его походку, манеру держаться и разговаривать. Смотревшие картину сыновья Льва Николаевича не могли отличить Толстого-Шатерникова от самого Толстого. Над гримом артиста работал известный скульптор Кавалеридзе, много лепивший в свое время Толстого. Перед каждой съемкой Кавалеридзе работал над лепкой лица Толстого около трех часов.
Поставленная с такой любовью к памяти Толстого, картина, однако, не увидела света. Как только картина была закончена и показана цензору и семье Льва Николаевича, она немедленно была запрещена по настоянию Софьи Андреевны. Я не могу сейчас припомнить полностью все содержание картины, но в память мне врезалось то огромное впечатление, которое она произвела на меня своей реальностью, правдоподобием и превосходно переданной логичностью вытекающих одно из другого обстоятельств, приведших Льва Николаевича к решению об уходе из семьи. Интересно отметить, что большая часть семьи и близких Льву Николаевичу лиц настаивала на снятии с нее запрещения при условии вырезки нескольких кадров, как, например, сцены покушения Толстого на самоубийство.
Несмотря на то, что картину эту, кроме семьи и самых близких друзей Толстого, никто не видел (из посторонних лиц картину видел только автор этих строк), вокруг нее поднялся сильный шум в прессе. Буржуазная пресса того времени, за исключением «Русских Ведомостей», воспользовалась проникшими в публику слухами о картине, чтобы вылить на кинематограф вообще и на эту картину в частности ушаты грязи.
Изложение содержания картины, помещенное в некоторых газетах, явилось плодом досужей фантазии писавших. «День» и «С. -Петербургские Ведомости» сообщили, например, что в ленте приведены совершенно неправдоподобные сцены, а те, которые правдоподобны, в большинстве случаев представлены в диком и лживом освещении.
Конечно, весь этот вздор не выдерживает критики. Картина отличалась правдивостью, которая, главным образом, и послужила мотивом для запрещения ленты. Вот что по этому поводу пишет «Утро России» в № 261 за 1912 г. (цитирую по журналу «Сине-Фоно»):
«Протестовать против того, чтобы интимная жизнь Льва Николаевича сделалась достоянием общества, как-раз менее всех имеет право С. А. Толстая, та самая Толстая, которая собственноручно продала одной газете свои воспоминания об интимнейших подробностях своей жизни с Львом Николаевичем, воспоминания, посвященные 50-летию их свадьбы»6.
При царивших в то время в административных кругах нравах, при определенном «нажиме», можно было бы добиться снятия запрещения, однако, владельцы картины (негатив ее к этому времени был продан фабрикой одной из прокатных контор за баснословную в то время цену в 40 000 рублей), ввиду нежелания родственников Толстого, решили прекратить хлопоты о снятии запрещения.
Дальнейшая судьба картины мне неизвестна. Позитив ее должен находиться где-нибудь в архивах ГУКФ в Москве или в Ростове-на-Дону. По указанию заведующего архивом Научно-исследовательского института кинематографии, несколько частей ее хранится в этом архиве.
V
«Воскресение», по роману Л. Н. Толстого, французское издание в исполнении лучших артистов Парижа; длина — 320 метров.
Это была в полном смысле слова «развесистая клюква». Однако, благодаря имени Толстого, картина прошла в большинстве кинотеатров России.
Первой инсценировкой произведений Толстого в Россия была поставленная Ханжонковым в том же 1909 г. «Власть тьмы». На 365 метрах были уложены семь частей драмы, из которых каждая имела свое название: 1) Мать Никиты склоняет Анисью отравить мужа. 2) Анисья отравляет мужа и отдает деньги Никите. 3) Через год. Никита, женившись на Анисье, сошелся с ее падчерицей Акулиной. 4) Анисья принуждает Никиту умертвить ребенка Акулины. 5) Анисья силой выдает Акулину замуж. 6) Никиту мучают угрызения совести. 7) Раскаяние и арест Никиты.
Между 1909 и 1911 гг. какими-то безыменными фирмами выпущены «Холстомер» и «Первый винокур». Ленты эти демонстрировались в маленьких провинциальных театрах. В 1911 г. бр. Пате, уже в московском ателье, выпускается «Анна Каренина». 350 метров картины интерпретируют любовь Карениной к Вронскому, ее разрыв с мужем и самоубийство. Главные роли в ленте исполняли артистка театра Корша Сорохтина (Каренина), артист фарса Троянов (Вронский) и артист Малого театра Васильев (Каренин). В том же году неизвестными постановщиками выпущена картина «Крейцерова соната», длиной в 570 метров.
Тогда же, почти одновременно с первой постановкой Толстого в Художественном театре, Р. Д. Перский выпускает «Живой труп». Еще ранее эту инсценировку должны были сделать бр. Пате, которые в своем объявлении о подготовке к выпуску этой ленты писали: «К таким великим вещам, как «Живой труп», подходят осторожно, с благоговением: нельзя сделать из колоссального произведения наскоро вырезанную выкройку. Синематограф лишен «луча от божества» — звучного слова театральной постановки, и поэтому дело создания ленты требует еще большего изучения, большей напряженности, дабы немой образ воплотил идеи «великого писателя земли русской»7.
«Живой труп», он буквально в течение двух-трех дней состряпал картину и намеревался выпустить ее еще до постановки Художественного театра. Поднятый по этому поводу шум в газетах и посыпавшиеся на синематограф обвинения в покушении на творчество Толстого (к этому времени драма еще не была опубликована), в кощунстве над памятью великого писателя заставили Перского отложить постановку и выпустить ее после того, как Художественный театр показал пьесу. Картина получилась очень плохая, хотя содержание ее в общих чертах соответствовало содержанию драмы.
В 1912 г. С. Минтус (Рига) инсценировал повесть Толстого «Хозяин и работник» и пьесу «От ней все качества». В 1913 г. Ханжонковым инсценирован «Фальшивый купон».
В 1914 г. Тиман и Рейнгардт («Русская золотая серия») выпускают «Анну Каренину». Режиссер — Гардин, в главной роли — артистка Художественного театра М. И. Германова. 2 800 метров. Картина была сделана в 15 дней. Та же фирма выпускает «Дьявола» (1 200 метров), с артисткой Янушевой в главной роли, под режиссерством Протазанова, и «Крейцерову сонату», под режиссерством Гардина. Последняя картина была первой «психологической» драмой на русском экране.
1915 г. был особенно богат инсценировками произведений Толстого. Одновременно появляются две инсценировки «Войны и мира». Одна из них, под названием «Наташа Ростова», выпущена Ханжонковым, под режиссерством Чардынина, другая, под названием «Война и мир», выпущена Тиманом в двух сериях.
Ханжонков выпускает картину «Катюша Маслова», по роману «Воскресение», с Н. М. Радиным в главной роли. Венгеров и Гардин выпускают картину «Много ли человеку земли нужно», заснятую в башкирской степи. А. О. Дранков выпускает «Казаков». В том же году фирма «Крео» анонсирует:
«Нигде не изданное произведение великого писателя земли русской «Конец «Крейцеровой сонаты». Сюжет записан со слов Льва Николаевича Толстого и представляет собой самостоятельный роман и конец этого популярного произведения».
Конечно, это была только реклама. Лев Николаевич к этому «роману» никакого отношения не имел. По циркулировавшим тогда слухам, автором этого сюжета была Софья Андреевна, но и это было неверно.
Говоря об инсценировках произведений Толстого в 1915 г., нельзя не упомянуть также о несостоявшейся постановке картины «Аггей». Лев Николаевич подарил артисту Орленеву копию своей неизданной пьесы «Аггей», по цензурным условиям переименованной в «Пан Аггей». Толстой имел в виду всестороннюю популяризацию этого сюжета путем театральных постановок в народном театре, идея которого тогда увлекала Орленева. После смерти Толстого Орленев передал этот сюжет Ханжонкову. Постановка была поручена известному тогда режиссеру Бауэру, но не состоялась, вследствие внезапной смерти последнего.
В том же году итальянские газеты сообщают о выпуске фирмой «Цезарь-фильм» ленты «Воскресение», с знаменитой в то время артисткой Франческой Бертини в главной роли. В 1916 г. вышли картины «Хозяин и работник» (под режиссерством С. Я. Веселовского) и «Плоды просвещения» (под режиссерством Маликова).
В 1918 г. Харитонов выпускает две картины — «Живой труп» и «Власть тьмы». В Скобелевском комитете закончена картина «Бог правду видит, да не скоро скажет», постановка Н. П. Ларина, в главных ролях — Н. А. Салтыков и В. И. Карин.
«Отец Сергий», в постановке Я. А. Протазанова, с И. И. Мозжухиным в главной роли. Картина имела успех и долго не сходила с экрана.
Последней постановкой из произведений Толстого был «Поликушка», выпущенный фирмой «Русь», с И. М. Москвиным в главной роли, в 1919 г.
Таким образом, до начала советской кинематографии выпущено 27 картин, инсценированных по 18 произведениям Толстого.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Журнал «Сине-Фоно», 1909, № 1, стр. 6.
2 «Сине-Фоно», 1910, № 8, стр. 6—7.
3 «Утро России», № 134, от 29 апреля 1910 г.
4 «Сине-Фоно», 1910, № 4, стр. 9.
5 Там же, 1912, № 2, стр. 27.
6 , 1912, № 6, стр. 22.
7 Там же, 1910, № 24, стр. 4.