3. ПРИНЦИП НЕДЕЛАНИЯ И ПРОГРАММА
НРАВСТВЕННОГО САМОСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ЛИЧНОСТИ.
СТУПЕНИ ДУХОВНОГО РОСТА
Понятия самоотречения, смирения и правдивости рассматриваются Толстым как определенные ступени нравственного совершенствования - на пути к высшим образцам духовной жизни. Усилие мысли, направленной на делание добра, связано с пониманием нравственного значения слова как выражения мысли. Слово, считает Толстой, - "не может и не должно быть выражением зла". Оно "может служить соединению и разделению людей", и, без сомнения, имеет нравственный резонанс, поскольку "словом можно служить любви, словом же можно служить вражде и ненависти". Поэтому молчание понимается мыслителем как нравственное усилие в противодействии страстям: гневу, тщеславию, озлоблению, злословию.
Определяя положительные условия в борьбе с грехами, соблазнами и суевериями, Толстой устанавливает следующую зависимость: усилие самоотречения освобождает людей от грехов; усилие смирения - от соблазнов; усилие правдивости - от суеверий39.
Конкретные формы проявления усилий сознания. Усилия сознания проявляются в процессе формирования и проявления нравственного сознания. Формирование нравственного сознании личности связано с такими понятиями, как самоотречение, свобоные категории являются основополагающими в религиозно-нравственной системе Толстого, так как определяют наличие добродетелей в нравственном сознании личности. Неделание (как делание добра) в формировании системы добродетелей проявляется именно через самоотречение, свободу и смирение (покаяние).
В этом плане мы рассматриваем самоотречение как: а) мотив в понимании и осознании необходимости; б) проявление свободы и нравственного выбора человека; в) добродетель. Усилие смирения - нравственное усилие в борьбе с грехами. Смирение невозможно без покаяния, которое представлено как: а) усилие сознания в понимании человеческой греховности; б) нравственное преодоление грехов и соблазнов; в) проявление свободного выбора.
Самоотречение как "неизбежное условие жизни человека". Толстой подчеркивает, что все телесные грехи - блуд, праздность, корыстолюбие, гнев, властолюбие и др. - возникают вследствие отождествления своего "я" с телом, подчинения души телу. Поэтому главным условием и предпосылкой избавления от грехов является перенос своего "я" в область духовного, признание духовного, божественного начала в человеке, необходимость подчинения ему телесной, животной природы. Именно это и оправдывает самоотречение как "естественный", разумный момент эволюции человека. При этом Толстой подчеркивает, что самоотречение не есть "отречение от себя", а только перенесение своего "я" из животного существа в духовное. Нельзя считать, что такое отречение "отрекаться от жизни плотской, значит усиливать свою истинную духовную жизнь"40. В этом смысле самоотречение "не есть подвиг", а необходимое условие жизни: "для человека же телесная жизнь - не вся жизнь, но только необходимое условие истинной жизни, состоящее все в большем и большем единении с истинной жизнью"4'. Не каждое духовное самоотречение может быть оправдано. Отречение от телесной жизни только тогда ценно и радостно, когда оно имеет религиозно-нравственное назначение, т. е. когда человек отрекается от себя, своего тела для того, чтобы исполнить "волю живущего в нем Бога". Если же самоотречение совершается в интересах исполнения воли других людей, то оно лишено духовного смысла и является "неестественным" и ненужным делом.
Самоотречение как нравственный выбор. Самоотречение не нарушает свободу, а напротив, "дает истинную свободу, освобождая нас самих от рабства нашей развращенности. Наши страсти - самые жестокие тираны; только отрекись от них и почувствуешь свободу"42. Самоотречение - есть единственный выбор человека, живущего нравственной жизнью. Понимая это, человек разумно, а значит, свободно делает выбор в пользу самоотречения, отрекаясь от своей воли и сливаясь с высшим законом: "своя воля никогда не удовлетворяет, хотя и исполнились все ее требования. Но стоит только отказаться от нее - своей воли, и тотчас же испытываешь полное удовлетворение".
Толстой считает, что самоотречение есть "единственная истинная добродетель", которая возникает как чувство "ненависти к себе", потому что человек в силу своей животной телесной природы "достоин ненависти своей похотливостью". Самоотречение признается Толстым как добродетель, потому что мотивируется поисками Бога: "ненавидя себя, человек ищет существо, достойное любви. Но так как мы не можем любить ничего вне нас, то мы вынуждены любить существо, которое было бы в нас, но не было бы нами, и таким существом может быть одно - всемирное существо"43.
Таким образом, самоотречение предполагает жертву, т. е., по существу, отказ от привычных условий жизни, отказ от телесных удовольствий жизни. В этом смысле самоотречение, непосредственно связанное с неделанием, выражает закон непротивления, так как всякая ненасильственная борьба со злом необходимо предполагает возможность человеческой жизни во имя высших духовных целей. В жизни каждого отдельного человека и всего человечества действует один и тот же закон, - считает Толстой: "для того, чтобы улучшить жизнь, надо быть готовым отдать ее"44. Этот "закон самоотречения" является необходимой частью универсального "закона любви". Толстой не ограничивается только рассмотрением общего смысла и назначения "закона самоотречения", он намечает и конкретные пути его реализации. Одно из правил самоотречения, по Толстому, гласит: "Единственно радостное дело жизни - это растить свою душу, а для роста души нужно отречение от себя. Начинай отречение в малых делах. Когда приучишь себя к отречению в малых, осилишь отречение и в больших"45.
Усилие смирения. Усилие самоотречения есть средство борьбы с грехами, усилие смирения способствует избавлению от соблазнов. Согласно Толстому, соблазн - это ложное представление человека о своем отношении к миру46. Изменить это отношение можно только усилием смирения.
Смысл смирения - в единении с другим: в соединении души с Богом, в соединении с людьми любовью, наконец, в единении со всем живым. Главный путь, ведущий к смирению, - покаяние как преодоление соблазна гордости. Преодоление гордости через покаяние, согласно Толстому, это признание в себе вины греховности, "порицание в себе дурного", "чистка души, приготовление ее к принятию добра". В широком смысле покаяние - это осознание человеком своей конечности, тварности, понимание "своей греховности, т. е. неисполнения всего того, что человек мог бы и должен сделать, но не сделал". Таким образом, покаяние - это усилие, которое направлено к идеалу нравственного совершенствования ("совершенствованию всегда предшествует покаяние"). Покаяние определяет степень готовности человека к совершенству: "Человек тем лучше, чем он быстрее движется к бесконечному совершенству, независимо от той ступени, на которой находится. Быстрота же движения всегда зависит от степени довольства или недовольства собой"47.
строгом и пристрастном отношении к себе. Смирение дает возможность избежать раздора и борьбы, культивирующих зло: "Мир между людьми есть необходимое условие хорошей жизни, главное же препятствие для мира - наша гордость, только смирение, готовность перенести унижение, быть оклеветанным, ложно понятым, только при такой готовности человек может вносить мир в отношение свое к другим людям и людей между собой"48.
Программу борьбы с соблазном гордости можно свести к следующим практическим правилам:
-- сравнивай себя только с высшим совершенством, а не с людьми, которые могут быть "ниже" тебя;
-- остерегайся мыслей о том, что ты лучше других и что у тебя есть такие добродетели, каких нет у других;
-- старайся не думать о себе хорошее; если не можешь думать о себе дурное, то знай, что дурно уже то, что ты не находишь в себе дурного;
-- радуйся осуждению, остерегайся похвалы, бойся одобрения;
-- постоянно лови себя на гордых мыслях;
-- не бойся и не избегай унижений;
-- не старайся скрывать от себя постыдных воспоминаний о своих грехах;
-- смотри на грехи ближнего только сквозь призму своих собственных прегрешений;
-- не позволяй укореняться в своем сердце чувству довольства собой и своей жизнью;
-- не считай зазорным учиться у других, в том числе и тех, кто "глупее" и "злее" тебя: мудрый, смиренный человек ценит всех, ибо в каждом замечает хорошее49.
Усилие правдивости - одна из добродетелей разумной нравственной жизни. Правдивость - враг суеверия. Толстой определял суеверие как "принятое на веру ложное учение". Освобождает от суеверия только правдивость - перед людьми и перед самим собой. Согласно Толстому, правдивость есть знание и исповедание истины на основе требований разума. "Хотя бы весь мир признавал учение истинным и как бы древне оно ни было, человек должен проверять его разумом и смело откидывать, если оно не сходится с требованиями разума"50. "Все суеверия: и государства, и науки, и ложной религии, - есть только извращения мысли, и потому избавление от них возможно только приложением к ним требований истины, открываемой разумом"51.
Ключевым понятием, выражающим суть борьбы с суевериями, является разум. Для Толстого разум есть высшая ценность жизни. Он стоит в одном ряду с основными духовными началами бытия: верой, душой, Богом. Разум определяет свободу и истину. Познание истины делает человека свободным только в силу того, что эта истина открывается разумом.
Главную ценность разума Толстой усматривает в том, что разум "один во всех людях". Общение людей, воздействие их друг на друга основано именно на разуме. Для каждого человека обязательно требование единого во всех разума. Тем самым разум оказывается единственно надежным критерием духовного и практического знания, наиболее достоверным средством духовного общения и единения людей, являясь выражением человеческой природы. Он "соответствует единству Бога и вселенной". Разум есть единственное средство "сделать душу отражением, зеркалом высшего единства"52. Толстой отличает разум от ума. Ум, по мнению мыслителя, "есть способность понимать и соображать жизненные мирские условия", разум противоположен уму. Разум - "божественная сущность души, открывающая ей отношение к миру и Богу". Духовное божественное начало жизни человек познает двумя способами: любовью и разумом. Однако последний очищает душу человека от соблазнов и обманов, "освобождая сущность души человеческой", способствует проявлению любви. Поэтому, если любовь раскрывает перед человеком смысл и цель его жизни, то разум есть средство исполнения закона любви53.
Согласно Толстому, у человечества просто нет более "объективных", общезначимых и общепризнанных способов взаимопонимания и взаимодействия. Ни вера, ни чувство, ни интуиция, ни духовный опыт, ни нравственные понятия и т. п. не могут претендовать на ту "общечеловечность", которая свойственна разуму. Вот почему не нравственное чувство, а разум "открывает человеку смысл и значение его жизни"54. И именно поэтому "разум проверяет положения веры"55, разум выверяет духовный опыт, контролирует интуицию, "принимает" откровение. Вера в силу разума - в основе всякой другой веры, - - это понять, что такое он сам: что бы мы ни определяли, мы определяем это всегда на основе разума. "Неопределимость" разума еще раз доказывает, что учение Толстого нельзя зачислять в разряд рационализма. Подчеркивая неопределимость и невыразимость разума, Толстой вынужден принять его в качестве несомненного, самоочевидного и самодостоверного начала на основе целостного духовного "усмотрения". Тем же актом "духовного умозрения" человек постигает и высшие метафизические принципы бытия. (В этом смысле учение Толстого, скорее, может быть отнесено к интуитивизму, чем рационализму, ибо разум выступает здесь инструментом духовного познания в целом.) Неслучайно понятия "разумное начало" и "духовное начало" (в человеке) Толстой употребляет как тождественные.
Точно так же для Толстого являются тождественными понятия "разумность" и "правдивость". Очевидно, что в последнее из них Толстой вкладывает не столько морально-этический, сколько общедуховный смысл. Быть правдивым, проявлять усилие правдивости - значит не просто говорить правду, не лгать, но, прежде всего, следовать истине, соответствующей требованиям разума. Именно в этом духе Толстой и рассматривает борьбу с суевериями.
Усилия сознания по освобождению от суеверия насилия. Центральным пунктом этой борьбы, во много определяющим смысл неделания в целом, является вопрос об освобождении от суеверия насилия, т. е. ложного представления о том, что одни люди могут насильственным путем улучшать, устраивать жизнь других людей. Именно в этой точке происходит пересечение двух планов борьбы со злом: внутреннего и внешнего - "непротивления" и "ненасилия".
Согласно Толстому, Царство Божие достигается усилием освобождения сознания от суеверия насилия. Это одна из ключевых позиций принципа неделания. При этом внешний, социальный план борьбы коренится в "отрицательном" усилии неделания: неповиновении, неучастии, непротивлении. Толстой считает, что людям необходимо перестать заботиться о делах внешних и общих, в которых они не свободны, и хотя бы малую часть той энергии, которую они употребляют на внешние дела, направить на то, в чем они свободны, т. е. на избавление себя от суеверия насилия, что в конечном счете должно разрушить и сам насильственный строй жизни.
Для этого люди должны прежде всего ясно увидеть, что мир насилия основан на ложном представлении о смысле и назначении человеческой жизни. Толстой выделяет конкретные формы суеверия насилия. Это - а) суеверие власти одних людей над другими, б) суеверие догм, привычных представлений о жизни, в) религиозные суеверия. "Программу" борьбы с суеверием насилия Толстой подробно раскрывает в статье "Неизбежный переворот" (1909). От общих рассуждений о недопустимости насилия он переходит здесь к непосредственным практическим рекомендациям по изменению насильственного устройства жизни. Во-первых, считает Толстой, надо перестать самому совершать прямое насилие, а также готовиться к нему. Во-вторых, - не принимать участия в каком бы то ни было насилии, делаемом другими людьми, а также в приготовлениях к насилию. В-третьих, - не одобрять никакого насилия.
Программа по борьбе с насилием. бить, не убивать, не делать этого ни для своих личных целей, ни под предлогом общественной деятельности. 2) Не принимать участия в каком бы то ни было насилии, значит - не только не быть губернатором, судьей, сборщиком податей (налогов), министром, солдатом и т. д., но и не участвовать в судах, выборах, армейской службе и т. п. 3) Не одобрять никакое насилие значит, кроме того, не пользоваться для своей выгоды никаким насилием ни в речах, ни в писаниях, ни в поступках; не выражать ни похвалы, ни согласия с людьми и делами, поддерживающими насилие или основанными на насилии56. Такова логика воплощения духовной истины.
Таким образом, Толстой предлагает программу неучастия в современной социально-политической жизни, пропитанной, по его мнению, насилием. Если человек будет поступать в соответствии с требованиями неучастия в насилии, т. е. откажется от службы в армии, судов, уплаты податей, признания властей и будет обличать насильников и их сторонников, он подвергнется гонениям, преследованиям и иным видам насилия. Однако люди в большинстве своем страдают от других причин точно так же, а, может быть, и еще больше, чем в случаях их неповиновения. Человек же, отказывающийся от участия в насилии, не может не открыть глаза другим людям и не привлечь многих к таким же отказам, так что власти, в конце концов, не будут уже в состоянии применить насилие ко всем отказавшимся57. Толстой считает, что ненасильственные действия даже со стороны немногих людей должны привести к формированию и установлению в обществе "христианского общественного мнения". Он считает, что нет необходимости всем людям или большинству людей следовать заповедям ненасилия. Достаточно будет, если лучшая часть человечества или даже отдельные его представители сначала возьмут на себя миссию воплощения и осуществления высших духовных истин в жизни. Чтобы воспитать людей, полагает Толстой, есть только одно единственное средство: "христианское общественное мнение, которое может быть установлено среди этих людей только истинно христианским учением, подтвержденным истинным христианским примером жизни"58.
Для самих же носителей истины непротивления все эти соображения не могут служить непосредственным мотивом позиции ненасилия, так как ответ на вопрос о том, что делать человеку, признающему истинность и приложимость к жизни закона любви, не может быть основан на предполагаемых последствиях. Если человек верит в закон любви, то он будет исполнять требования любви и воздерживаться от насильственных действий независимо от каких бы то ни было соображений о последствиях, а только потому, что он верит и не может поступить иначе59.
В толстовских правилах освобождения от суеверия насилия отчетливо звучат мотивы неповиновения и неучастия. Если судить по "Яснополянским запискам" Маковицкого, и по таким работам "позднего" Толстого, как "Конец века", "О смысле и значении русской революции", "Неизбежный переворот" и др., то с начала века интерес Толстого был прикован к "массовым" формам непротивления, обоснованию принципа непротивления как средства социального переустройства жизни. Так, в статье "Конец века" Толстой говорит о предстоящем перевороте как своего рода "революции" неповиновения, неучастия и пассивного противления60. Характерно, что этот переворот Толстой связывает прежде всего с русской революцией, с "умопеременой" в сознании русского народа, живущего в своем огромном большинстве "самой естественной, самой нравственной и независимой земледельческой жизнью"61. "Русская революция, - писал Толстой, - должна разрушить существующий порядок, но не насилием, а пассивно, неповиновением"62.
Тем не менее любой внешний, социальный переворот, по мысли Толстого, начинается с внутреннего усилия сознания и заканчивается "умопеременой". Главный тезис Толстого гласит: борьба со злом должна совершаться прежде всего в сознании. "Только когда в мыслях своих человек будет стремиться к самоотречению, смирению, правдивости, только тогда он будет в силах бороться и на деле с грехами, соблазнами и суевериями"63.
Духовно-нравственный рост сознания. Усилие, как делание, т. е. рост сознания. Рост и совершенствование - категории взаимосвязанные. Рост - необходимое условие совершенствования человека. Толстой считает, что нравственное совершенствование души - процесс эволюционный: "Все истинное и великое, - подчеркивает он, совершается медленным незаметным ростом".
Причем "совершенство отдельных людей и общества никогда не достигается на все времена, ибо для каждого времени есть свое совершенство"64.
Духовный рост человека направлен на все большее сознание своей духовности. Толстой уверен, что "с детства до самой смерти, когда бы ни наступила она, растет душа человека, все... больше и больше приближается она к Богу".
Самосовершенствование есть главная цель программы неделания. В целом принцип самосовершенствования обозначает прежде всего духовный настрой и то "духовное состояние", в котором должен пребывать человек, исполняющий программу неделания. Самосовершенствование выступает у Толстого в качестве главного, если не единственного средства борьбы со злом. "Побороть общее зло жизни можно только одним средством: нравственным усовершенствованием своей жизни"65. Эту мысль Толстой развивает более обстоятельно в письме к одному из своих корреспондентов: "Зло, которое вы видите, есть тот материал, над которым вы призваны работать. Огорчаться на то, что зла слишком много, все равно, что плотнику огорчаться, что лес, из которого он будет рубить, слишком велик. Прием же работы над этим материалом только один: самосовершенствование"66.
В чем Толстой усматривает сущность "самосовершенствования"? Самосовершенствование определяется им как "забота о душе", как "улучшение своей души"67. И вместе с тем это понятие осмысляется в свете евангельской заповеди "божественного совершенства", как "освобождение божественного начала души". "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный" - значит: старайтесь освободить в себе божеское начало жизни"68. Толстой особо подчеркивает: данная заповедь не означает, что "Христос велит человеку быть таким же, как Бог, а значит то, что всякий человек должен стараться приближаться к Божественному совершенству"69.
Согласно Толстому, самосовершенствование есть одновременно и внутренняя, и внешняя работа. С одной стороны, человек не может совершенствоваться без общения с людьми; но с другой стороны, самосовершенствование невозможно и без внутренней духовной жизни, без общения "с самим собой", происходящего, как правило, в уединении. В результате, толстовская "формула" процесса самосовершенствования принимает следующий вид: "Совершенствоваться нельзя, живя постоянно в суете мирской, и еще меньше возможно, живя постоянно в уединении. Самое выгодное условие для совершенствования - это то, чтобы в уединении вырабатывать и утверждать свое мировоззрение и потом, живя в мире, применять его к делу"70.
- конкретными формами воплощения зла. Теория и практика борьбы с пороками - одна из важнейших составных частей философии непротивления Толстого. Ее содержание и назначение можно адекватно оценить только в рамках философии непротивления, где принцип неделания - один из способов и одна из ступеней конкретного осуществления заповеди непротивления в жизни.
Анализ конкретного содержания грехов, соблазнов и суеверий устанавливает последовательность ступеней борьбы с грехами, соблазнами и суевериями: "Для того, чтобы жить по учению Христа, человек должен уничтожить препятствия, мешающие проявлению любви. Препятствия этому составляют грехи. Но грехи не могут быть уничтожены, пока человек не освободится от соблазнов. Освободиться же от соблазнов может только человек, свободный от обманов веры"71. Согласно Толстому, человек может освободиться от суеверий и избежать соблазнов только с помощью разума. "Надо понимать и помнить" - вот основной "рецепт" толстовского освобождения от иллюзии зла, весьма близкий по своему духу к буддийскому пути преодоления грехов с помощью "правильной направленности мысли"72. В принципе, данный подход является в рамках учения Толстого вполне обоснованным и оправданным, ибо соблазны и суеверия рассматриваются им как заблуждения и извращения ума.
Конкретные способы борьбы с грехами. "Для борьбы с привычкой греха есть два средства: первое - ясно понимать последствия грехов, - то, что грехи не достигают той цели, для которой они совершаются, и не увеличивают, а скорее уменьшают животное благо отдельного человека; во-вторых, знать, с какими грехами надо начинать бороться: с какими прежде и с какими после"73.
В связи с этим Толстой определяет последовательность
Согласно Толстому, борьбу с грехами следует начинать с борьбы с грехом опьянения (одурманивания), переходя затем, шаг за шагом, к борьбе с грехами праздности - - корысти - властолюбия - блуда. Однако знания одной только последовательности в борьбе с грехами явно недостаточно. Необходимо ясно представлять, от каких проявлений и последствий грехов человек в состоянии в первую очередь. "В борьбе с каждым отдельным грехом, - пишет Толстой, - надо начинать с тех проявлений грехов, воздержание от которых во власти человека, которые еще не стали привычкой. Такие грехи во всех родах грехов (и опьянения, и праздности, и похоти, и власти, и блуда), - суть грехи личные, те, которые человек совершает в первый раз, не имея еще привычки к ним. И потому, прежде всего от них-то и должен освобождаться человек. Только освободившись от этих грехов, человвычками, преданием, т. е. установленными в его среде грехами. И только поборов эти грехи, он может начинать борьбу с грехами прирожденными"74.
Тем не менее, несмотря на полное знание последовательности грехов и особенностей борьбы с ними, люди все-таки продолжают грешить. Происходит это, по мнению Толстого от того, "что люди не знают вполне ясно, кто они такие, что такое их "я", или забывают это.
В этом параграфе мы проанализировали религиозные, философские и этические основания принципа неделания, рассмотрели принцип неделания как систему программы Толстого по осуществлению изменений нравственно-духовных и социальных основ общества. Принцип неделания является составной частью философии непротивления, в которой отражены конкретные формы и принципы борьбы со злом во всех сферах человеческого бытия.
совершенству. Анализ работ Толстого - "Царство Божие внутри вас", "Закон насилия и закон любви", "Круг чтения", "Путь жизни", "Конец века", "Смысл русской революции", "Неизбежный переворот" - показался, что религиозно-философские основания принципа неделания основываются на всеобщем духовно-нравственном законе Любви, выражающем идею Бога, высшей Божественной сущности.
Принцип неделания является в философии Толстого одним из способов проявления Божественного Закона в социальной, духовно-нравственной жизни человека. Полагая, что современное общество не способно жить так, как это задумано Богом, Толстой вводит в свое религиозно-нравственное учение принцип неделания, с его
Отрицательное характеризуется введением в качестве обязательного условия жизни личности нормативного требования неделания, которое характеризуется целой системой мотиваций. В этом смысле отказ от зла мотивируется воздержанием. направленность воли на формировании мотивационного поля новой системы ценностей. Категория воздержания характеризует содержание нравственного выбора.
В отличие от воздержания, усилия воли, обретшей нравственный выбор и направленную на духовную работу сознания.
Усилие нравственного сознания, с точки зрения Толстого, характеризуется отрицательным и положительным значением. Отрицательное значение усилия нравственного сознания направлено на отказ от старой системы ценностей, а положительное - также на нравственно-духовной установки сознания на новые ценности жизни, усилие воли к созиданию нравственных ценностей. Нравственная воля как усилие сознания проявляется через следующие ступени: а) внушение, б) усилие мысли, в) духовный рост, г) самосовершенствование.
Таким образом, воля, как сила сознания, выражает необходимость отказа от зла, от прежних ценностей жизни, формирующих жизнь человека как жизнь безнравственную и не имеющую гуманистического смысла. Человек совершает нравственный выбор, основываясь на разуме, но для того, чтобы совершить этот выбор и восстановить систему нравственных ценностей, соответствующих христианскому идеалу, необходимо проявить волю, определяющую свободу выбора и усилие, как постоянное напряжение воли в выработке у личности нравственного навыка, привычки.
Примечания
40 Там же. С. 318.
41
42 Там же. С. 327.
43 Там же. С. 323.
44 Там же. С. 330.
45 Там же.
46
47 Толстой Л. Н. Круг чтения. Т. 1. С. 417.
48 Там же. С. 306.
49 См.: Л. Н. Путь жизни. С. 333-343; Круг чтения. Т. 1. С. 34-35, 128-129, 251-252, 305-307, 419-421; Т. 2. С. 134-135, 208-209.
50 Толстой Л. Н. Путь жизни. С. 344.
51 Там же. С. 345-346.
52 Л. Н. Круг чтения. Т. 1. С. 347.
53 Там же. С. 199, 346.
54 Толстой Л. Н. Путь жизни. С. 354.
55
56 См.: Толстой Л. Н. Неизбежный переворот // Полн. собр. соч. Т. 38. С. 93-94.
57
58 Толстой Л. Н. Царство Божие внутри вас // Полн. собр. соч. Т. 28. С. 222.
59 См.: Толстой Л. Н. . С. 94-95.
60 См.: Толстой Л. Н. Конец века // Полн. собр. соч. Т. 36. С. 257.
61 См.: Л. Н. О смысле и значении русской революции // Там же. С. 336.
62 Толстой Л. Н. Дневники, 1895-1910 // Толстой Л. Н. ., 1985. Т. 22. С. 203.
63 Толстой Л. Н. Путь жизни. С. 304.
64 Толстой Л. Н.
65 Толстой Л. Н. Мысли о самосовершенствовании // Собр. соч.: В 22 т. Т. 18. С. 204.
66 Неизвестный Толстой: Из архивов России и США. М, 1994. С. 159.
67 См.: Л. Н. Круг чтения. Т. 1. С. 188; Он же. Путь жизни. С. 266.
68 Толстой Л. Н.
69 Там же. С. 81.
70 Там же. С. 189.
71 Толстой Л. Н. Христианское учение. ї 37, 1-2.
72 Радхакришнан С. Индийская философия. М., 1993. Т. 1. С. 357.
73 Толстой Л. Н. Христианское учение. ї 50. 3.
74 52. 2-5.