f) Влияние эпилептоидных "провалов" на стиль Толстого
Влияние эпилептоидных провалов психики на творчестве Толстого вообще сказывается в самых различных направлениях, А именно:
Влияние это сказалось на формирование развития кривой творчества Толстого. Выше мы указывали на это обстоятельство во 2-й главе 2-й части этой работы.
Влияние на характер содержания творческих комплексов. Мы также отметили это влияние в 3-й главе 2-й части этой работы. Мы уже там указывали, что Толстой пользовался введением этих "провалов", как формами "погружения" его героев в исключительных моментах жизни (большей частью, как комплекс переживаний перед смертью или в моментах опасности смерти).
"богоискательства" и "толстовства".
И, наконец надо отметить влияние на его стиль и технику письма.
Из различных форм влияния на толстовский характер письма (кроме уже вышеуказанных) укажем здесь еще на, следующие моменты, на которые в свое время обратили внимание Флобер, Мережковский и другие критики.
Приведем здесь несколько примеров, приводимых Мережковским и в его освещении. Для нас тем более ценны эти примеры, что они приводятся не психопатологом, а литератором-критиком.
"... Но вот, что во всяком случае любопытно, сразу, с первого же взгляда, - заметил Флобер, поразительные неровности, "ужасные паденья", соскальзывания, провалы в творчестве Л. Толстого. И, в самом деле, невозможно не почувствовать, даже при поверхностном чтении "Войны и мира" и "Анны Карениной", двух складов речи, двух языков, двух течений, которые стремятся рядом, соприкасаясь, но не смешиваясь, как масло с водою.
"Так, где изображает он действительность, в особенности животно-стихийного, "душевного" человека, язык отличается такою простотою, силою и точностью, каких русский язык, может быть, никогда и ни у кого не достигал. И если он как будто иногда слишком старается, подчеркивает, упорствует, "пристает к читателю", если, по сравнению с окрыленною легкостью пушкинской прозы, едва касающейся предмета, словно парящей над ним, язык Л. Толстого кажется тяжелым, то эта тяжесть и упорство титана, который громоздит глыбы на глыбы. А рядом с этими циклопическими громадами, какими изумительными кажутся заостренные и, однако, твердые, как алмазные иглы, тонкости чувственных наблюдений!
"Но только что начинается отвлеченная психология не "душевного", а духовного человека, размышления, "философствования", по выражению Флобера, "умствования", по выражению самого Л. Толстого - только что дело доходит - до нравственных переворотов Бе-зухова, Нехлюдова, Позднышева" Левина - происходит нечто странное, "il degringele affreusement" - "он ужасно падает"; язык его как будто сразу истощается; иссякает, изнемогает, бледнеет, обессиливает, хочет и не может, судорожно цепляется за изображаемый предмет и все-таки упускает его, не схватив, как руки человека разбитого параличом.
Из множества примеров приведу лишь несколько наудачу.
"Какое же может быть заблуждение, - говорит Пьер, - в том, что я желал... сделать добро. И я это сделал хоть плохо, хоть немного, но сделал кое-что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал, хорошо, но и не разуверите, чтобы вы сами этого не думали". "Об отношении к болезни Наташи отца ее графа Ростова и сестры Сони: "как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ежели она не поправится, то он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу... Что бы делала Соня, ежели бы у нее не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи для того, чтобы не пропустить часы, в которые нужно давать пилюли... И даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение".
"О лицемерной заботливости жены Ивана Ильича: "она все над ним делала только для себя то, что она точно делала для себя, как такую невероятную вещь, что он должен был понимать это обратно". Вот настоящая загадка. Какое напряжение сообразительности необходимо, чтобы распутать этот грамматический клубок, в котором заключена самая простая мысль!
"Другая загадка в том же роде, но еще сложнее и запутаннее: "досадуя на жену за то, что сбывалось то, чего он ждал, именно то, что в минуту приезда, тогда как у него сердце захватывало от волнения при мысли о том, - что с братом, ему приходилось заботиться о ней вместо того, чтобы бежать тотчас же к брату, - Левин ввел жену в отведенный им нумер".
"Это беспомощное топтание все на одном и том же месте, эти ненужные повторения все одних и тех же слов - "для того, чтобы", "вместо того, чтобы", "в том, что то, что" - напоминают шепелявое бормотание болтливого и косноязычного старца Акима. В однообразно заплетающихся и спотыкающихся предложениях - тяжесть бреда. Кажется, что не тот великий художник, который только что с такою потрясающею силою, точностью и простотою речи изображал войну, народные движения, детские игры, охоту, болезни, роды, смерть, - заговорил другим языком, а что это вообще совсем другой человек, иногда странно похожий на Л. Толстого, как двойники бывают похожи, но по существу ему противоположный, его уничтожающий, - что это смиренный старец Аким заговорил после дяди Ерошки "великого язычника".
Меткие указания Мережковского на влияние психических провалов на язык и стиль Толстого для нас особенно ценны, что они исходят не от психопатолога.
Мы можем на эти указания поставить только точку на i. Провалы эти есть закономерное следствие эпилептоидной психики точно также, как все другое, что указывалось нами выше в предыдущих главах.
Поставивши эту точку на i, нам уже не покажется "странным", как ото казалось Флоберу, что "он, Толстой, ужасно падает", что, "язык его как будто сразу истощается, иссякает, изнемогает, бледнеет, обессиливает, хочет сказать и не может, судорожно цепляется за изображаемый предмет и все-таки упускает его, не схватив, как руки человека разбитого параличом. Ясно, - добавим мы к этому, что, когда человек "падает" в момент эпилептоидного припадка, "падает" и его психическая продукция, меняется речь и появляются все эти признаки припадка, которые здесь приводятся устами критика. Мы можем только добавить к ним: не "как будто", а на самом -деле.
"однообразно заплетающимися и спотыкающимися" словами с "беспомощным топтанием все на одном и том же месте", с "ненужными повторениями все одних и тех же слов" и проч. и проч., так метко подмеченные Мережковским симптомы эпилептоидной речи.