ОБРАЩЕНИЕ К РУССКИМ ЛЮДЯМ.
К ПРАВИТЕЛЬСТВУ, РЕВОЛЮЦИОНЕРАМ И НАРОДУ.
Вы боретесь с революционерами хитростями, изворотами и, хуже всего, такими же и даже худшими жестокостями, какие против вас употребляют они. Но из двух борющихся сторон побеждает всегда не та, которая изворотливее, хитрее или злее и жесточе, а та, которая ближе к той цели, к которой движется человечество.
Верно или неверно определяют революционеры те цели, к которым стремятся, они стремятся к какому-то новому устройству жизни; вы же желаете одного: удержаться в том выгодном положении, в котором вы находитесь. И потому вам не устоять против революции с вашим знаменем самодержавия, хотя бы и с конституционными поправками, и извращенного христианства, называемого православием, хотя бы и с патриархатом и всякого рода мистическими толкованиями. Bcё это отжило и не может быть восстановлено. Спасение ваше не в думах с такими или иными выборами и никак не в пулеметах, пушках и казнях, а в том, чтобы признать свой грех пред народом и постараться искупить его, чем-нибудь загладить его, пока вы еще во власти. Поставьте перед народом идеалы справедливости, добра и истины более высокие и более справедливые чем те, которые выставляют ваши противники.
Сделайте только то, что вы обязаны сделать, занимая место правительства, и пока есть время, поставьте своей задачей осуществление действительного народного блага, и вместо того чувства страха и озлобления, которое вы испытываете теперь, вы узнаете радость близости, единения со стомиллионным русским народом, узнаете то чувство любви и благодарности этого кроткого народа, который не попомнит ваших грехов, а будет любить вас за то добро, которое вы ему сделаете, так же как он любит теперь того и тех, которые избавили его от рабства.
Вспомните, что вы не цари, министры, не сенаторы и губернаторы, а люди, и, сделав это, вы, вместо горя, отчаяния и страха, узнаете радость прощения и любви.
Но для того чтобы это случилось, вам надо не внешним образом и как средство спасения, а искренно, серьезно всеми силами души отдаться этому делу, и вы увидите, какая горячая, разумная и согласная деятельность проявится в лучших слоях общества, выдвинув кверху лучших людей из всех сословий, упразднив и лишив всякого значения тех людей, которые теперь мутят Россию. Сделайте это, и уничтожатся все те ужасные, зверские элементы мести, злобы, корысти, зависти, тщеславия, честолюбия и, главное, невежества, которые теперь выступают наружу и заражают, тревожат и мучают русских людей и в которых вы виноваты.
Да, перед вами, правительственными людьми, теперь только два выхода: братоубийственная бойня и все ужасы революции и притом всё-таки неизбежная, позорная погибель, или мирное осуществление вечного и справедливого требования всего народа и указание другим христианским народам пути и возможности уничтожения той несправедливости, от которой так долго и жестоко страдают люди.
Отжила ли или не отжила та форма общественного устройства, при которой вы пользуетесь властью, пока вы пользуетесь ею, употребите ее не на то, чтобы удесятерить то зло, которое уже совершено вами, и ту ненависть к вам, которую вы уже вызвали в людях, а на то, чтобы сделать великое доброе дело не только для своего народа, но и для всего человечества. Если же эта форма отжила, то пускай последний акт ее будет акт добра и правды, а не лжи и жестокости.
Так бы я сказал правительственным людям.
Революционерам же, вообще интеллигентам тем людям, которые, начиная от самых миролюбивых конституционалистов до самых воинственных революционеров, хотят заменить существующую правительственную власть другою, иначе организованной и составленной из других лиц властью, я бы сказал так.
Вы, революционеры всех оттенков и наименований, считаете существующую власть вредной и различными способами — устройством разрешенных и неразрешенных правительством собраний, составлением проектов, печатанием статей, произнесением речей, стачками, забастовками, демонстрациями иг в конце концов, как естественное и неизбежное последствие — основа всех этих действий, — убийствами, казнями, вооруженными восстаниями, хотите и стараетесь заменить существующую власть другою, новою.
Несмотря на то что вы все несогласны между собою о том, какая должна быть эта новая власть, вы, для проведения в жизнь предлагаемого каждой из ваших партий устройства, не останавливаетесь ни перед какими преступлениями: убийства, взрывы, казни, междуусобная война.
У вас нет достаточно презрительных слов, чтобы выразить ваше осуждение и презрение к тем правительственным лицам, которые борятся с вами. Но ведь все жестокие поступки правительственных лиц, когда они в борьбе с вами совершают их, в их глазах оправдываются тем, что, совершая их, они все, от царя и до последнего городового, воспитанные в безграничном уважении к установленному и освященному давностью и преданием порядку, вполне уверены, что защищая этот порядок, они делают то самое, чего требуют от них миллионы людей, признающих законность существующего порядка и их положения. Так что нравственная ответственность за их жестокие дела ложится не на них одних, а разлагается на множество лиц. Вы же, люди самых разнообразных профессий, — врачи, учителя, техники, студенты, профессора, газетчики, курсистки, железнодорожники, рабочие, адвокаты, купцы, помещики, — до сих пор занимавшиеся не имеющими ничего общего с управлением своими специальностями, никем, кроме как самими собой, не призванные и не признанные, вдруг несомненно узнав, какое именно устройство нужно для России, во имя этого будущего общественного устройства, которое каждый из вас определяет по своему, на одних себя берете всю ответственность совершаемых вами самых ужасных поступков: взрываете, разоряете, убиваете, казните.
Убиты тысячи людей, приведены в отчаяние, озлоблены, озверены все русские люди. И всё это ради чего? Всё это ради того, что среди небольшой кучки людей, едва ли одной десятитысячной всего народа, некоторые люди решили, что для самого лучшего устройства русского государства нужно продолжение той думы, которая заседала последнее время, другие, что нужна другая дума с общей, тайной, равной и т. д., третьи, что нужна республика, четвертые — не простая, а социалистическая республика. И ради этого вы возбуждаете междуусобную войну.
Вы говорите, что вы делаете это для народа, что главная цель ваша — благо народа. Но ведь стомиллионный народ, для которого вы это делаете, и не просит вас об этом и не нуждается во всем том, чего вы стараетесь достигнуть тактами дурными средствами. Народ не нуждается во всех вас и всегда смотрел и смотрит на вас и не может смотреть иначе как на тех самых дармоедов, которые теми или иными путями отнимают от него его труды и отягощают его жизнь. Только представьте себе ясно этот стомиллионный русский земледельческий народ, который, строго говоря, один составляет тело русского народа, и поймите, что вы все, и профессора, и фабричные рабочие, и врачи, и техники, и газетчики, и студенты, и помещики, и курсистки, и ветеринары, и купцы, и адвокаты, и железнодорожники, те самые, которые так озабочены его благом, что вы все только вредные паразиты этого тела, вытягивающие из него его соки, загнивающие на нем и передающие ему свое гниение.
Только живо представьте себе эти миллионы вечно терпеливо работающих и держащих на своих плечах всю вашу неестественную, искусственную жизнь и прикиньте к этим людям все эти реформы, которых вы добиваетесь, и вы увидите, как чуждо этому народу всё то, чего вы добиваетесь будто бы для его блага. У него есть другие задачи, он глубже вас видит предстоящую ему цель, он выражает сознание своего назначения не газетными статьями, а всей своей жизнью ста миллионов людей.
вы прочли, и он сделается таким же жалким, беспомощным и развращенным существом, как вы сами.
Вы говорите, что хотите справедливого устройства жизни, но ведь вы можете существовать только при неправильном, несправедливом устройстве жизни. Установись действительно справедливое устройство жизни, в котором нет места высасывающим чужие труды людям, — и вы все, помещики, купцы, врачи, профессора, адвокаты, учителя и также фабричные, фабриканты, заводчики и техники, учителя, производители пушек, табаку, водки, зеркал, бархата и т. п. вместе с правительственными людьми — вы все умрете с голода.
Вам не только не нужно действительно справедливого устройства жизни, но для вас нет ничего опаснее такого устройства, при котором людям надо будет всем равно трудиться полезным всем людям трудом.
Только перестаньте обманывать себя, а прямо взгляните на то место, которое вы занимаете в русском народе, и на то, что вы делаете, и вам будет ясно, что ваша борьба с правительством есть борьба двух паразитов на здоровом теле и что для народа одинаково вредны обе борящиеся стороны. И потому говорите о своих интересах, а не о народе, не лгите, говоря о нем, и оставьте его в покое. Боритесь с правительством, если вы не можете удержаться от этого, но знайте, что вы боретесь для себя, а не для народа, и что в этой насильнической борьбе не только нет ничего благородного и хорошего, но что эта борьба есть очень и глупое и вредное и, главное, безнравственное дело.
Ваша деятельность имеет целью, как вы говорите, улучшение общего положения людей. Но для того чтобы положение людей стало лучше, надо, чтобы сами люди стали лучше. Это такой же труизм, как то, что для того, чтобы согрелся сосуд воды, надо, чтобы все капли ее согрелись. Для того же, чтобы люди становились лучше, надо, чтобы они всё больше и больше обращали внимания на себя, на свою внутреннюю жизнь. Внешняя же общественная деятельность, в особенности общественная борьба, всегда отвлекает внимание людей от внутренней жизни и потому, всегда неизбежно развращая людей, понижает уровень общественной нравственности, как это происходило везде и как мы это в поразительной степени видим теперь в России. Понижение же уровня общественной нравственности делает то, что самые безнравственные части общества всё больше и больше выступают наверх, и устанавливается безнравственное общественное мнение, разрешающее и даже одобряющее преступления, грабежи, разврат и даже убийства. И устанавливается ложный круг; вызванные общественной борьбой худшие части общества с жаром отдаются соответствующей их низкому уровню нравственности общественной деятельности, деятельность же эта привлекает к себе еще худшие элементы общества. И нравственность всё больше и больше понижается, и героями времени становятся самые безнравственные люди: Дантоны, Мараты, Наполеоны, Талейраны, Бисмарки. Так что участие в общественной деятельности и борьбе есть не только не возвышенное, полезное, хорошее дело, как это принято думать и говорить теми, кто занимается этой борьбой, а, напротив, самое несомненно глупое, вредное и безнравственное дело.
служения народу, во имя которой вы считаете себе всё позволенным, подумайте, главное, о высших свойствах своей души, требующих от вас не равной, тайной и т. д., не вооруженных восстаний или учредительных собраний и тому подобных глупостей и жестокостей, а только одного: вашей доброй и правдивой жизни.
Для вашей же доброй и правдивой жизни вам нужно прежде всего не обманывать себя, не думать, что, отдаваясь своим мелким страстям — тщеславию, честолюбию, зависти, молодечеству, желанию найти выход своим праздным силам или желанию улучшить свое личное положение, вы служите народу, а оглянуться на себя и постараться самим исправить свои недостатки и быть лучше. Если же вы хотите думать об общественной жизни, то подумайте прежде всего о своем грехе перед народом и постарайтесь как можно меньше пользоваться его трудами и если не помогать ему, то, по крайней мере, не путать, не мутить его, не делать того ужасного преступления, которое делают многие из вас — обманывать, раздражать его, вызывать его к грабежам и восстаниям, кончающимся всегда только страданиями и еще большим порабощением этого народа.
Те сложные и трудные обстоятельства, среди которых мы живем теперь в России, требуют от вас именно теперь не статей в газеты, не речей в собраниях, не хождений по улицам с револьверами, не нечестного возмущения крестьян с освобождением себя от ответственности, а открытого, строгого отношения к себе, к своей жизни, которая одна в нашей власти и улучшение которой одно может улучшить общее состояние людей.
————
Народу же, под которым я разумею весь русский народ, но преимущественно рабочий земледельческий народ, тот, на трудах которого держится жизнь всех остальных, я бы сказал следующее.
и при войнах, которые затевало правительство, вы жили до самого последнего времени, веря в царя, в то, что без царя и его власти нельзя жить, и покорно повиновались правительству.
Как ни дурно правило вами царское правительство, вы покорно повиновались ему до тех пор, пока оно было одно. Но вот теперь, когда сделалось то, что одна часть народа взбунтовалась и перестала повиноваться царскому правительству, стала воевать с ним, когда во многих местах вместо одного правительства стало два и каждое требует себе повиновения, то вам нельзя уже, как прежде, не разбирая, хорошо ли дурно ли управляет вами правительство, покорно повиноваться тому, какое есть, а приходится выбирать, какому из двух повиноваться. Что же вам делать? Не тем десяткам тысяч рабочих, которые суетятся и мечутся по городам, а вам, большому, настоящему, стомиллионному земледельческому народу?
Старое царское правительство говорит вам: «не слушайте бунтовщиков: они обещают много, но обманут вас. Оставайтесь верными мне, и я удовлетворю все ваши нужды». Бунтовщики говорят: «не верьте царскому правительству: как оно всегда мучило вас, так и будет продолжать мучить. Присоединитесь к нам, помогите нам, и мы устроим вам такое же, как в самых свободных государствах, правительство. Тогда вы сами будете выбирать своих правителей, сами управлять собою и сами исправите все свои нужды».
Что же вам делать?
Поддерживать старое правительство? Но ведь старое правительство давно уже обещает заняться вашими нуждами, но не только не облегчает их, но только усиливает ваши главные нужды; нужду земельную, податную, солдатскую.
государствах, как в французской и американской республиках, точно так же как и у нас, не облегчены главные нужды народные: везде, как и у нас, и еще больше, чем у нас, земля в руках богачей; и, точно так же как у нас, не спрашивая народ, обкладывают его податями и пошлинами; и, так же как у нас, не спрашивая его, содержат войска и объявляют войны и воюют, когда это нужно тем, кто властвует. И, кроме того, новое правительство не установилось, и еще неизвестно, каково оно будет.
Но мало того, что вам нет выгоды пристать к тому или другому правительству: вам и нельзя по совести, перед Богом этого сделать. Защищать старое правительство — значит делать то, что делалось в последнее время в Одессе, Севастополе, Киеве, Риге, Кавказе, Москве: ловить, убивать, вешать, жечь живыми, казнить, стрелять по улицам, убивать детей, женщин. Пристать же к революционерам — значит делать то же самое: убивать людей, взрывать, жечь, грабить, воевать с солдатами, казнить, вешать.
И потому вам, рабочему христианскому народу, теперь, когда царское правительство зовет вас воевать против братьев и к тому же зовут вас революционеры, вам уже не для своей выгоды, а перед Богом и своей совестью явно нужно и должно только одно: не приставать ни к старому, ни к новому правительству и не участвовать в нехристианских делах ни того, ни другого.
А не участвовать в делах старого правительства — значит: не служить в солдатах, в полиции, в стражниках, городовых, десятских; не служить ни в каких правительственных учреждениях, властях, земствах, собраниях, думах. Не участвовать же в делах революционеров значит: не составлять собраний, союзов, стачек, не жечь и не разорять чужие дома, не присоединяться к вооруженным восстаниям.
Над вами стало теперь два враждебных друг другу правительства, и оба призывают вас к злым, нехристианским делам. Что же вам делать иного, как не отказаться от всякого правительства?
пользуясь на равных правах землей и решая свои общественные дела миром, правительство вам совсем не бывает нужно.
Вы нужны для правительства, но правительство не нужно вам, русским земледельческим людям. И потому в теперешних трудных обстоятельствах, когда одинаково дурно присоединяться к тому или другому правительству, вам, русским земледельческим людям, и разумно и благодетельно не повиноваться никакому правительству.
Но если это так для земледельческого народа, то что делать фабричным, заводским рабочим, которых во многих краях больше, чем земледельцев, и жизнь которых вся во власти правительства?
То же самое, что и сельским рабочим: не повиноваться никакому правительству и всеми силами стараться ворочаться к земледельческой жизни.
Только перестаньте, городской рабочий народ, так же как и сельский, повиноваться правительству, служить ему — и уничтожится власть правительства, а с уничтожением этой власти сами собою уничтожатся те условия рабства, в котором вы живете, потому что поддерживаются эти условия только насильнической властью правительства. А насильническую власть составляете вы сами. Только эта власть накладывает пошлины на ввозимые и вывозимые предметы, только она собирает пошлины с предметов внутреннего производства, только правительственная власть устанавливает законы, поддерживающие монополии частных лиц и право собственности на землю, только эта власть, распоряжаясь войском, которое вы сами поставляете ей, держит вас в постоянной зависимости и покорности от себя и своих помощников — богатых людей.
ставить вам, а вы сами будете ставить им свои условия, или будете сами заводить свои артельные заведения нужных для народа предметов, или будете переходить, при свободной земле, к естественной земледельческой жизни.
«Но если вы не будете повиноваться правительству, не будете давать податей и солдат, придут чужие народы и завоюют вас», говорят еще те люди, которым нужно властвовать над вами. Не верьте этому. Только живите, признавая землю общею, не давая солдат и не платя податей, кроме тех, которые добровольно будете давать на общественные дела, и миролюбиво миром решая свои несогласия, — и чужие народы, глядя на такую вашу хорошую жизнь, не пойдут завоевывать вас, а если и пойдут, то, узнав такую вашу добрую жизнь, переймут ее и, вместо того чтобы воевать с вами, присоединятся к вам. Ведь все народы, точно так же как и вы, страдали и теперь страдают от правительств, от борьбы разных правительств между собою — борьбы и военной, и торговой, и промышленной и от борьбы сословий и разных партий. Во всех христианских народах идет внутренняя работа, главная цель которой — освобождение от правительств.
«Правительство нужно, нельзя жить без правительства», говорят люди, в особенности убежденные в этом теперь, когда в народе происходят смуты. Кто же эти люди, так озабоченные целостью правительства? Это те самые люди, которые живут трудами народа и, сознавая свой грех, боятся его обличения и надеются на то, что связанное с ними единством интересов правительство силой защитит их неправду. Этим людям правительство очень нужно, но не вам, народу. Правительство всегда было для вас только тяжестью; теперь же, при своем дурном управлении вызвав бунт и разделение на два правительства, оно стало явным бедствием и великим грехом, от которого вам для вашего телесного и духовного блага необходимо отказаться.
Сразу ли придется вам, русскому рабочему народу, освободиться теперь от повиновения всякому правительству или придется вам, русским рабочим людям, еще пострадать и потерпеть от людей прежнего или нового правительства, может быть, и от правительств чужих народов, вам, рабочим людям русского народа, в настоящее время делать больше нечего, как перестать повиноваться правительству и начать жить без него.
Если вам, как сельским, так и городским рабочим, и придется в первое время пострадать за свое неповиновение как от старого, так и от нового правительства, а также и от внутренних несогласий, которые могут возникнуть между вами, то всё-таки все те бедствия, которые могут произойти от этих причин, ничто в сравнении с теми бедствиями и страданиями, которые вы теперь несете от правительства и которые вам придется еще перенести, если вы, повинуясь тому или другому правительству, будете вовлечены в те убийства, казни, междуусобия, которые совершаются теперь и еще долго будет совершаться борющимися правительствами, если только вы не прекратите их своим неучастием в них.
в скопищах черной сотни или поддерживая революционеров, принимая участие в стачках, разгромах, вооруженных восстаниях или в каких бы то ни было союзах, выборах и думах, — и вы, кроме того, что возьмете и много греха на душу и много пострадаете, не успеете оглянуться, как то или другое правительство, то самое, которое восторжествует, хотя бы вы и помогли его торжеству, затянет на вас опять ту мертвую петлю рабства, в которой вы жили и живете еще.
Только не поддавайтесь и не повинуйтесь ни тем, ни другим, и вы избавитесь от ваших бедствий и будете свободны.
Из теперешних трудных обстоятельств для вас, русского рабочего народа, есть только один выход: отказ от повиновения какой бы то ни было насильнической власти, смиренное и кроткое перенесение насилий, но не участие в них.
Выход этот прост и легок и, несомненно, ведет к благу. Но для того чтобы вы могли поступить так, вы должны признать власть Бога и закон Его.
«Претерпевый до конца спасен будет». И спасение ваше в ваших руках.
Работа над «Обращением к русским людям» была начата еще до окончания статьи «Конец века». Вначале, повидимому, Толстой задумал обращение лишь к народу, судя по записи в Дневнике от 3 ноября 1905 г.: «затеял обращение к народу. Нехорошо». Затем он отвлекся работой над «Посмертными записками Федора Кузмича», «Тремя неправдами», двенадцатой главой «Конца века» и окончанием «Божеского и человеческого».
Вплотную за «Обращение» Толстой взялся в двадцатых числах декабря. В Дневнике находим следующие записи, относящиеся к работе над статьей. 23 декабря: «Говорил о революции и увлекся писать всё тоже в краткой форме: «Правительство, революционеры, народ». Все эти дни писал это, и, кажется, годится». 27 декабря: «Все эти дни исправлял «Правительство, революционеры, народ». Кажется, кончил, но не знаю, куда девать». 31 декабря: «Всё это время добавлял «Правительство, революционеры и народ». Иногда кажется нужно, иногда слабо». 4 января 1906 г.: «Все эти дни всё поправлял и переделывал «Правительство, революционеры, народ» и всё не кончил. «Народ» плохо оттого, что хотел внести неподходящее: «Три неправды». Надеюсь, что выйдет. И это будет полезно». 6 января: «Всё поправляю «Правительство, революционеры и народ» и, кажется, кончил или близок к концу».
По свидетельству Д. П. Маковицкого (неопубликованная часть «Яснополянских записок»), 12 января Толстой читал уже статью в присутствии нескольких лиц.
К статье «Обращение к русским людям» относятся следующие рукописи, хранящиеся в ГТМ (AЧ, папка 96).
°, написанная на пишущей машинке с одной стороны, с многочисленными поправками и приписками рукой Толстого. В основном слое, написанном на машинке, — это копия с недошедшего до нас автографа. Три листа склеены из двух частей, что указывает на то, что части листов были вновь переписаны, после того как они были исправлены автором. Начало: «Что вы делаете, что вы делаете, что вы делаете?» На обороте последнего листа рукой Толстого написано: «Примечанiе». Конец: «подавить безпорядки военной силой». В начале рукописи и на обложке — заглавие — «Царю и его помощникамъ». На обложке рукой Ю. И. Игумновой карандашом написано «Первая версия».
°, нумерованных по страницам (сшитая тетрадь), написанная на пишущей машинке, с поправками рукой Толстого. Копия предыдущей рукописи. На обложке рукой Ю. И. Игумновой написано карандашом «Последняя версия». Текст этой рукописи напечатан в книжке «Лев Толстой и русские цари», под редакцией В. Г. Черткова, М. 1918, стр. 40—44. По сравнению с окончательной редакцией главы «К правительству», заменившей в «Обращении к русским людям» статью «Царю и его помощникам», в данной рукописи имеем следующие варианты.
Начинается статья так:
Что вы делаете? Что вы делаете? Что вы делаете?
Вы боретесь за власть, которая уходитъ отъ васъ. Но не важно то, что вы удержитесь или не удержитесь во власти. Важно это. Важны те телесныя и духовныя страданiя, то развращенiе, которымъ подвергается русскiй народъ вследствiи того, что вы не умели и продолжаете не уметь или не хотеть употребить свою власть на благо народа.
Соответственно тому, что читается в окончательной редакции на стр. 304, строке 24 — стр. 305, строке 4, в данной рукописи написано:
осуществить его давнишнее и самое основное и всеобщее желанiе, онъ все свои духовныя и телесныя силы положитъ на то, чтобы поддержать васъ. А будутъ съ вами лучшiе люди интеллегенцiи и будетъ съ вами весь русскiй рабочiй народъ, то какими ничтожными, безсильными и жалкими окажутся те грубыя, безнравственныя, жестокiя, развращенныя части населенiя, которыя кажутся теперь столь грозными и, все более и более развращая людей, угрожаютъ всему народу величайшими бедствiями.
Вслед за словами «всеми силами души отдаться этому великому делу», стр. 305, строка 10, читаем:
торжественно объявить манифестомъ о томъ, что земля с того-то числа перестаетъ быть частной собственностью, а принадлежитъ всему населенiю, и что для осуществленiя этого положенiя тотчасъ же назначаются по всемъ губернiямъ и областямъ выборные отъ всего народа комитеты, которымъ поручено обдумать и решить, въ какой форме должно и можетъ быть осуществлено это освобожденiе земли отъ права частной на нее собственности.
Вслед за словами «тщеславия, честолюбия и, главное, невежества», стр. 305, строки 15—16, написано:
Сделайте это и увидите, какъ то войско, которое теперь уже перестаетъ повиноваться вамъ, все безъ малейшаго колебанiя станетъ на вашу сторону. Изъ ста солдатъ 90 крестьянъ.
ему три года тому назадъ, что советую теперь. Авторъ письма — женщина, подписавшаяся гражданкой, упрекаетъ меня за то, что я моимъ советомъ, если бы ему последовали, сделалъ бы то, что народъ, крестьяне, стали бы богаты и независимы, правительство осталось бы въ силе, и спрашиваетъ, а что же бы делала интеллегенцiя? Вопросъ этого enfant terrible[159] яснее всего показываетъ, что важно для техъ, кого она называетъ интеллегенцiей, — важно не благо 100-миллiоннаго народа, а возможность проявленiя себя, интеллегенцiи, для которой главный исходъ — возможность ругать правительство.
Перед абзацем, начинающимся в окончательной редакции словами «Да, перед вами, правительственными людьми, теперь только два выхода», стр. 305, строки 19—20, читаем:
Неужели же мы такiя дети и такъ слабоумны, что не можемъ думать своимъ умомъ, а должны рабски следовать или избирательнымъ формамъ Европы, съ общей, равной, тайной и т. д., или нелепому ученiю неосуществимого соцiализма, или еще безформенности революцiонного террора? Пора намъ думать своимъ умомъ. И велика будет ваша заслуга, если вы сделаете это.
Заканчивается статья вариантом, который печатаем отдельно (№ 1).
3. Рукопись на 12 ненумерованных листах в 4°, из которых один чистый, написанная на пишущей машинке, с поправками рукой Толстого. Один лист разрезан на две части, один склеен из «Революцiонеры» и «Народъ». Начало: «Такъ это для правительства». Конец: «законамъ добра и правды». Обе главы представляют собой копию недошедшего до нас автографа. Эту наиболее раннюю из дошедших до нас редакций обращения к революционерам и народу печатаем целиком в вариантах (№№ 2 и 3).
°, из которых некоторые склеены, другие урезаны. Написана на пишущей машинке, с поправками рукой Толстого. Копия предыдущей рукописи, зa исключением одной четвертушки, которая была вынута из рукописи № 3 и переложена в рукопись № 4. Начало: «Такъ это для правительства». Конец: «которая свойственна разумнымъ существамъ — людямъ». В конце рукописи рукой Толстого поставлена дата — 22 декабря.
Во фразе «Но ведь если вы только серьезно оглянетесь», стр. 496, строка 17, после слова «ведь» дописано:
вы сами знаете, что это вздоръ и что то, чтò вы делаете, вы делаете по своимъ личнымъ мотивамъ, не имеющимъ ничего общаго съ народомъ, благомъ народа, есть только красивое пустое слово, которымъ вы прикрываетесь.
Следующая затем фраза исправлена так:
Если только вы серьезно оглянетесь на себя и спросите себя о задушевныхъ, внутреннихъ мотивахъ вашей деятельности, вы не можете не видеть, что мотивы эти или низкiе мотивы зависти, злобы и даже корысти, или честолюбивые — желанiе занять видное и властвующее положенiе, или мелкiе, тщеславные — хочется отличиться передъ своими кружками, или почти физiологическiе — праздная, сытая жизнь, требующая проявленiя деятельности (съ жиру).
«добрых», стр. 496, строка 26, и далее ряд слов от «людей исполняющих» до «за этим благом народа» включительно. Вместо этих последних слов написано:
наводите горе и отчаянiе на всю Россiю и, главное, своими лживо оправдываемыми злодеянiями производите неизчислимый нравственный вредъ развращенiя и озверенiя людей.
Последний абзац главы «Революционеры» зачеркнут и вместо него написан новый, который приводим в вариантах (№ 4).
Что касается второй главы «Народ», то она также подверглась многочисленным исправлениям, но эти исправления не вносят существенных новых смысловых вариантов.
5. Рукопись на 12 непоследовательно нумерованных листах в 4°, из которых некоторые склеены. В большей своей части написана на пишущей машинке, с поправками рукой Толстого. На первых двух листах (на лицевых страницах) вставка, относящаяся к самому началу статьи и написанная сплошь рукой Толстого. Рукопись состоит из двух глав, озаглавленных «Революционеры» и «Народъ». «Подъ революцiонерами я разумею». Конец: «не повиноваться никакому правительству». Копия предыдущей рукописи, за исключением трех последних листов, которые из рукописи № 4 были перенесены в рукопись № 5. Исправлений и дополнений в рукописи очень много. Существенные, не вошедшие в окончательный текст, сводятся к следующему. Приписано начало, по содержанию близкое к окончательной редакции начала главы; зачеркнуты слова: «невинных» и «детей», стр. 496, строка 26; слова «прямо безнравственные» зачеркнуты и заменены словами «вполне развращенные», стр. 504, строка 18. Далее зачеркнут вписанный в рукопись абзац:
Такъ что какъ ни ужасны совершающiеся теперь событiя, возможность победы революцiонеровъ представляется еще ужаснее: на место сверженнаго правительства установится не другое правительство, а борьба партiй, которыя, также какъ они для борьбы съ правительствомъ пользовались всякими средствами насилiй, будутъ такими же средствами казней и убiйствъ пользоваться другъ противъ друга, какъ это было во всехъ революцiяхъ.
Зачеркнуты слова: «Николай II, его министры и преданный всеобщему позору Треповъ», стр. 497, строки 5—6, и заменены словами «правительственные люди, борящиеся съ вами отъ царя и до жандарма», и далее личные имена вовсе отсутствуют; зачеркнута фраза: «Люди же теперь въ Москве стрелявшiе... считаются самоотверженными подвижниками», стр. 497, строки 8—14; после слов «Но какое оправдание, какие смягчающие вину обстоятельства можно привести в пользу тех людей, которые», стр. 497, строки 23—24, всё продолжение абзаца зачеркнуто и вместо него написано:
по своей собственной охоте стреляютъ по войскамъ, взрываютъ бомбы, душатъ людей, приговариваютъ къ смерти и исполняютъ свои же приговоры. Только душевно-больные, потерявшiе человеческiй образъ люди или бешенные звери могли совершать те ужасныя дела, которыя совершали вы и продолжаете совершать съ самаго начала этого ужаснаго безумiя, называемаго революцiей.
Перед словами «что вы его научите уму разуму», стр. 498, строка 30, дописано: «продолжая ездить на немъ и жить его трудами».
«Народ» также сделано много исправлений, но существенных смысловых вариантов в этой рукописи нет. Начиная от слов: «Во Франции несколько веков ездило на народе монархическое правительство» до конца абзаца — зачеркнуто.
6. Рукопись на 7 нумерованных (21—27) листах в 4°, без начала, написанная на пишущей машинке и исправленная рукой Толстого. Связный текст главы «Народ». Начало: «теперь къ вамъ, къ народу, обращаются». Конец: «это отказъ повиновенiя какой бы то ни было насильственной власти». Вслед за этим — собственноручные подпись и дата 25 декабря 1905 г. Существенных вариантов нет.
7. Рукопись на 14 нумерованных (непоследовательно) листах в 4° (один лист почтового формата — вставка), написанная на пишущей машинке и исправленная рукой Толстого. Полный текст главы «Народ». Начало: «Подъ народомъ я разумею». Конец: «отказъ отъ повиновенiя какой бы то ни было насильнической власти». Вслед за этим написанная на машинке дата — 25 декабря 1905 г. Некоторые листы обрезаны, другие склеены. Данная рукопись восходит к предыдущей, но не непосредственно, а через промежуточную копию. В ней читаем следующий зачеркнутый вариант, относящийся к началу главы:
Ввериться новому, зарождающемуся революцiонному правительству тоже опасно. Опасно, во первыхъ, потому, что оно Богъ знаетъ изъ кого составлено, во вторыхъ, потому, что оно еще не установилось, въ третьихъ, потому, что оно борется теми же средствами, какъ то старое правительство, и едва ли будетъ лучше стараго. Если вы поддержите старое, вы этимъ утвердите все то зло, которое вы несете отъ него. Если же вы перейдете на сторону новаго, то вы, во первых, не знаете, победитъ ли оно и, приставъ къ нему, не наживете ли вы себе беды, а во вторыхъ, вы не знаете, исполнитъ ли это новое правительство то, что обещаетъ.
8. Рукопись на 5 нумерованных (19—23) листах в 4°, из которых 4 написаны на пишущей машинке и исправлены рукой Толстого. Один лист — почтового формата — вставка, исписанная с обеих сторон рукой Толстого. Часть листа, относящегося к главе «Народ», без конца. Начало: «Народъ. Подъ народомъ я разумею». «Вамъ будетъ лучше». Данная рукопись восходит к предыдущей, но не непосредственно, а через промежуточную копию. Большая часть текста этой рукописи, именно всё, что говорится о трех неправдах, тяготеющих над народом, частью отчеркнуто сбоку с пометкой «пр[опустить]», частью зачеркнуто. Печатаем эту часть текста в вариантах (№ 5).
9. Рукописный материал, заключающий в себе 180 разрозненных бумажных единиц (полулисты, четвертушки писчей бумаги, полосы, вырезанные из четвертушек, и т. п.), относящихся ко всем трем главам статьи (к первой — 49, ко второй — 44 и к третьей — остальные). Всё это части копий, написанные на пишущей машинке, рукой М. Л. Оболенской, Ю. И. Игумновой, A. А. Гольденвейзер и исправленные Толстым, а затем в процессе формирования статьи отброшенные. На одном из листов проставлена рукой Толстого дата — 2 января. Среди этого материала 6 вставок-автографов. К нему относится лишь два варианта, имеющих значение с точки зрения смысловой и не вошедших в окончательный текст. Печатаем их отдельно под №№ 6 и 7. Первый из них относится к началу второй главы, второй и третий соответствуют абзацу «Скорлупа нужна яйцу...», стр. 408, строки 28—32.
10. Рукопись на 44 листах (полулисты, четвертушки писчей бумаги и полосы, вырезанные из четвертушек). Написана на пишущей машинке, рукой М. Л. Толстой и Ю. И. Игумновой, с поправками рукой Толстого. В нее вошли разновременно переписанные и исправленные листы, относящиеся ко всей статье и отобранные так, что получился связный текст всех трех глав. Окончательная нумерация такая: 1—17 (чернилами) и затем 5—31 (красным карандашом). Недостающие листы — 18, 19 и 1—4 (конец второй главы и начало третьей) перенесены в следующую рукопись (№ 11). Туда же перенесена начальная часть 4-го листа (из первой главы). Текст рукописи является существенным этапом на пути к окончательной редакции статьи. В ней много исправлений и зачеркнутых мест. В первой главе зачеркнуто много из того, что входило в ее раннюю редакцию, озаглавленную «Царю и его помощникам» (см. описание рукописи № 2).
Во второй главе, после слов «освященному давностью и преданием порядку», стр. 306, строки 20—21, зачеркнуто:
После слов «взрываете, разоряете, убиваете, казните», стр. 306, строки 35—36, зачеркнуто:
Хуже всего при этомъ непоколебимое, сiяющее самодовольство этихъ людей. «Мы делаемъ все это не для себя, а для блага народа».
Кроме того, во второй главе смягчен ряд резких выражений по адресу революционеров. Многочисленные исправления третьей главы не вносят новых смысловых вариантов по сравнению с окончательным текстом. В конце рукописи дата 10 января 1906 г., проставленная рукой Толстого.
11. Рукопись на 38 нумерованных листах в 4°, написанная на пишущей машинке и рукой Ю. И. Игумновой, с поправками рукой Толстого. Исключая 6 листов и части четвертушки, перенесенной сюда из предыдущей рукописи (см. выше), данная рукопись представляет собой копию предыдущей. Некоторые четвертушки склеены из нескольких частей: части четвертушек, особенно подвергшиеся авторским исправлениям, были отрезаны, перепечатаны, вновь исправлены и приклеены к оставшимся частям четвертушек. Здесь мы имеем полный текст статьи. На последней странице дата 11 января 1906, написанная рукой Толстого. Рукопись заключена в обложку, на которой рукой М. Л. Оболенской написано: «Правительство. Революционеры. Народ». Исправления, сделанные в рукописи, приближают ее к окончательной редакции статьи.
«Народ» рукой Ю. И. Игумновой нанесены поправки, сделанные Толстым в недошедшей до нас рукописи этой главы и переписанные Игумновой в главах «Народа», вошедших в состав рукописей №№ 14 и 15, а также новые поправки, сделанные рукой Толстого в этих двух рукописях. Рукой С. Д. Николаева в рукописи сделано несколько стилистических исправлений, взяты в квадратные скобки (знак исключения) стоящие после слов «проявления деятельности», стр. 504, строка 32, слова «съ жиру», и слово «подлого», стоявшее после слов «не хождений по улицам с револьверами», исправлено на «нечестного». В конце рукописи собственноручная подпись Толстого и дата 12 января 1906 г.
13. Рукопись на 7 нумерованных листах тонкой копировальной бумаги большого почтового формата, написанная на пишущей машинке, с поправками рукой Толстого. Содержит в себе текст главы «Революционеры» и представляет собой копию с недошедшей до нас исправленной Толстым копии этой главы, снятой с рукописи, описанной под № 12. В этой недошедшей копии сделаны были следующие исправления (отмечаем важнейшие). Вместо первоначального «если и совершаютъ въ борьбе съ вами жестокiе поступки, то поступки эти отчасти оправдываются темъ» — «когда они въ борьбе съ вами совершаютъ жестокiе поступки, то поступки эти въ ихъ глазахъ оправдываются темъ» (о «правительственных лицах»). После слов «которое самому хочется занять или», стр. 504, строки 33—34, зачеркнуты слова «выросшая изъ сознанiя своего ничтожества и своей порочности злоба противъ всехъ людей». Слова: «Все, что вы делаете, вы делаете для народа. Какая дерзкая ложь!» заменены словами, которые читаются в варианте № 8, стр. 504, строки 27—28. После слов «возмущения крестьян», стр. 309, строка 33, добавлено: «съ освобожденiемъ себя отъ ответственности, а открытаго». Исправления, сделанные вновь, сводятся, главным образом, к смягчению тона. Так, после слов «и держащих на своих плечах всю вашу», стр. 307, строка 21, слов «праздную, роскошную» зачеркнуты и заменены словами «неестественную, искусственную». После слов «в котором нет места» стр. 307, строка 38, зачеркнуто слово «празднымъ». После слов «трудиться полезным всем людям трудом» стр. 308, строки 6—7 зачеркнуто: «а нельзя будетъ называть трудомъ игру на флейте или на бирже, или преподаванiе латинской грамматики,[160] или разсматриванiе микроскопическихъ мозговыхъ клеточекъ и получать зa это вознагражденiе въ сто разъ большее, чемъ получаетъ действительно трудящiйся». На первой странице, сверху заглавия, рукой Ю. И. Игумновой написано: ,,К статье «Правительство. Революционеры. Народ»“.
14. Рукопись на 22 нумерованных листах такой же бумаги, написанная на пишущей машинке, с поправками рукой Толстого и Ю. И. Игумновой. Сшита и заключена в обложку, на которой рукой Ю. И. Игумновой написано «Правительство. Революционеры. Народ. 1906 г.» Полный текст статьи. Главы «Правительство» и «Народ» представляют собой второй экземпляр копий соответствующих глав рукописи, описанной под № 12. В главу «Народ» рукой Ю. И. Игумновой перенесены поправки, сделанные рукой Толстого в рукописи, описанной под № 15, и там его же рукой сделаны новые поправки, вместе с прежними переписанные рукой Игумновой в рукопись, описанную под № 12. Глава «Революционеры» — второй экземпляр копии, описанной под № 13, куда рукой Игумновой нанесены поправки, сделанные в рукописи № 13 рукой Толстого.
15. Рукопись на 27 нумерованных листах большого почтового формата, написанная с одной стороны вперемежку рукой О. К. Толстой и на пишущей машинке. Полный текст статьи. Листы, написанные на машинке (почти исключительно в главе «Народ»), извлечены из цельной рукописи, представляющей собою один из экземпляров[161] копии рукописи, описанной под № 11. На этих листах поправки, сделанные рукой Ю. И. Игумновой и Толстого. Поправки Игумновой нанесены были сюда, очевидно, с другого экземпляра той же копии, недошедшего до нас. На листах, исписанных рукой О. К. Толстой, рукой В. Г. Черткова красными чернилами ряд мест в статье зачеркнут и некоторые (немногие) строки исправлены. Очевидно таким образом, что из машинописной копии статьи, совершенно совпадающей по тексту с рукописью, описанной под № 14, были переписаны наново листы, в которые Чертков намерен был внести поправки, и к этим вновь переписанным и исправленным листам, присоединены те листы машинописной копии, в которых Чертковым не было сделано никаких поправок.
16. Рукопись на 36 нумерованных листах большого почтового формата, исписанных с одной стороны рукой Н. Н. Гусева. Главы «Правительство» и «Народ» здесь скопированы с рукописи, описанной под № 15, с воспроизведением рукой переписчика красными чернилами всех поправок и зачеркиваний, сделанных в предыдущей рукописи рукой Черткова; глава «Революционеры» скопирована с рукописи, описанной под № 13, и здесь красным и синим карандашом рукой Черткова зачеркнуты отдельные части текста и исправлено одно слово. Далее в рукописи сделаны новые исправления рукой Толстого и его же рукой отмечен ряд мест, которые следует выпустить. Кроме того, позднее рукой Черткова сделано еще несколько поправок. Места, исправленные Чертковым, были вновь исправлены Толстым, и потому мы их не приводим; всё же, Чертковым зачеркнутое красными чернилами, Толстым было принято. Поэтому полностью выписываем все эти места.
После слов «к которой движется человечество», стр. 304, строки 7—8; целый абзац и начало следующего:
Те, которые борются с вами теперь, имеютъ очень низкiе идеалы, если можно называть идеалами то, во имя чего они борются. Идеалы ихъ или отрицательные: желанiе избавиться отъ деспотического и дурного правительства, или самые пошлые: подражанiе существующимъ въ Европе и Америке государственнымъ учрежденiямъ, конституцiоннымъ монархiямъ, pecпубликамъ съ парламентской борьбой за установленiе въ неопределенномъ будущемъ невозможнаго и лишающаго людей всякой свободы соцiалистическаго устройства.
Идеалы эти очень низкiе и даже глупые.
После слов «а серьезно и искренно» стр. 305, строка 9, — слова: «для того чтобы исполнить свой долгъ».
«сделайте это и уничтожится», стр. 305, строка 14, — слова: «вся та праздная и часто злобная болтовня, которая теперь раздается въ собранiяхъ и газетахъ, и уничтожатся и скроются».
После слов «а на то, чтобы», стр. 305, строка 30, — слова: «исполнить свою обязанность»
После слов «никем, кроме как самими собой не призванные и не признанные», стр. 306, строки 30—31, — слова: «ничемъ, кроме какъ своимъ легкомыслiемъ и самоуверенностъю не побуждаемые».
После слов «И ради этого вы возбуждаете междуусобную войну», стр. 307, строка 5, — весь конец абзаца и весь следующий абзац, за исключением его начальных слов: «Вы говорите, что вы делаете это для народа, что главная цель ваша — благо народа» (см. вариант № 8).
После слов «и не просит вас об этом и не нуждается», стр. 307, строка 8, — слова: «во всехъ техъ глупостяхъ».
«найти выход своим праздным силам», стр. 309, строка 19, — слова: «или желанiе улучшить свое личное положенiе».
Наконец, после слов «в котором вы живете», стр. 312, строки 16—17, — абзац: «Ведь две борящiяся стороны: старое правительство и революцiонеры борятся, въ сущности, только за то кому изъ двухъ ездить на васъ».
Рукой Толстого в рукописи зачеркнуто следующее.
После слов «которые изворотливее, хитрее или злее, и жесточе, а та», стр. 304, строки 6—7, — слова «успехъ который обещаетъ больше блага тому народу, ради котораго и среди котораго борются эти партiи», замененные теми, которые стоят в печатном тексте.
После слов «идеалы эти очень низкiе и даже глупые», стр. 708, строка 13, слова: «но это все-таки идеалы, а у васъ нетъ никакихъ».
«в котором вы находитесь. И потому», стр. 304, строка 12, — слова: «Какъ ни низки идеалы техъ, которые борются съ вами, какъ ни ничтожны сами люди эти[162] После слов «Всё это отжило», стр. 304, строка 16, — слова «не только не составляетъ блага для народа, а давно уже ненужную тяжесть. Идеаломъ не можетъ быть прошедшее, а только будущее», замененные словами «не можетъ быть восстановлено».
После слов «действительного народного блага», стр. 304, строка 26, — слова: «и все лучшiе люди примкнутъ къ вамъ, a все худшiе, все больше и больше захватывающiе теперь власть, сразу потеряютъ всю свою силу и значенiе» замененные теми, которые стоят в печатном тексте.
После слов «не внешним образом и как средство спасения», стр. 305, строки 8—9, — слова:
И, провозгласивъ эту истину, тотчасъ, безъ обращенiя вниманiя на неизбежное противодействiе корыстныхъ и упрямыхъ земдевладельцевъ, приступить къ приведенiю въ исполненiе этого великаго дела. Исполненiе же дела и решенiе вопросовъ о томъ, какъ, смотря по местнымъ условiямъ и существующему прежнему распределенiю земли, должно и можетъ быть осуществлено это дело, поручить по губернiямъ и областямъ выборнымъ людямъ изъ всего народа.
После слов «в которых вы виноваты», стр. 305, строки 17—18, два следующие абзаца, которые печатаем в вариантах (№ 9).
После слов «и жестоко страдают люди», стр. 305, строка 25, — конец абзаца:
Въ этомъ одномъ спасенiе не только ваше, правительственныхъ лицъ, но спасенiе всего народа, отъ величайшихъ бедствiй и развращенiя.
После слов «добра и правды, а не лжи и жестокости», стр. 305, строки 32—33, — следующий абзац:
Кроме этих зачеркнутых мест, в рукописи ряд значительных по объему частей текста обведен сбоку чертой, рядом с которой написано: «пр[опустить]». Части эти следующие: 1) самое начало статьи (вариант № 10), 2) конец абзаца и два следующие абзаца, идущие после слов «которые выставляют ваши противники», стр. 304, строки 22—23 (вариант № 11), 3) пять абзацев, следующие за словами «к естественной земледельческой жизни», стр. 312, строки 34—36 (вариант № 12) и 4) конец абзаца и четыре следующие абзаца, идущие после слов «цель которой освобождение от правительства», стр. 313, строки 10—11 (вариант № 13).
Сверх всего этого, рукой В. Г. Черткова карандашом зачеркнуты поправки, сделанные рукой Толстого в начале каждого обращения, и восстановлены прежде бывшие рубрики «К правительству», «К революционерам», «К народу» с последующими пояснениями, чтò автор понимает под тем, другим и третьим.
Под 16 января Толстой заносит в Дневник: „Отослал в Москву и Англию «Правительство, революционеры и народ»“.
«Еще посылаю вам статью «Обращение к правительству, революционерам и народу». Я попытаюсь напечатать ее здесь (очень сомневаюсь, чтобы удалось). Я посылаю ее в «Русскую Мысль». Статья мало интересная, так как составляет повторение неоднократно сказанного и в особенности в «Конце Века». И потому не важно, если она появится здесь прежде, чем у вас, или даже вовсе не появится у вас. Не стоит того — писал же я ее потому, что казалось, что... не только казалось, но думал, что попытаться сказать это теперь моя обязанность перед Богом» (AЧ).
В Москву статья была передана через Н. В. Давыдова и в большинстве не встретила сочувствия среди читавших ее. Под 22 января Толстой делает в Дневнике такую запись: „«Правительство, революционеры и народ» очень, как и должно было быть, не понравилась всем и немыслимо напечатать“.
В ответ на письмо и присылку статьи Чертков 17 февраля н. с. послал Толстому подробные замечания по поводу статьи с предложением ряд резких мест, направленных против революционеров, исключить или изменить. Чертков находил, что в статье должно быть больше «сердечной задушевности», любви, жалости и сострадания к тем, против кого было направлено обличение (АТБ).
В ответ на это Толстой писал Черткову 13 февраля: «Статья эта для меня целая история моей внутренней жизни... Нынче я получил ваши замечания, прочел их и понял вполне и даже согласился, если стать на вашу и мою же, общую нашу точку зрения. Но я писал правительству, становясь на его точку зрения, также и революционерам, также и народу. Даже вся статья эта образовалась из написанного мною довольно горячего обращения к правительству, под которым я невольно представлял себе Витте. Статья эта начиналась словами: Что вы делаете? повторенными три раза. Потом, чтобы не стать в положение потакающего правительству, я написал и то, что думал по отношению других двух. Вообще в этой статье я, несмотря на свое удаление от центра борьбы, был захлеснут ее волной и написал под влиянием борьбы с одним желанием утишить, ослабить ее. В России никто не печатает, и я поставил conditio sine qua non[163] печатать всю или ничего. А изменять, прибавлять к ней, если бы кто и решился напечатать, мне очень не хочется. Новое в ней ничего не сказано, практического влияния она едва ли может, даже наверное не может иметь, а потому надо поскорее забыть про нее. Мне же она была очень полезна, а потому всем вообще полезнее при своем уничтожении, чем при неуничтожении» (AЧ).
Однако Толстой всё же не отказывался от мысли напечатать статью без всяких изменений. Видимо по его поручению, Д. П. Маковицкий 20 февраля 1906 г. обратился с предложением напечатать статью к Н. Е. Фельтену, деятельному участнику издательства «Обновление», которое печатало запрещенные в России произведения Толстого. Маковицкий писал: «Есть новейшая, до сих пор неизданная статья Льва Николаевича «Правительство. Революционеры. Народ», которую русские газеты без сокращения не берутся напечатать, а Чертков тоже желает некоторых изменений. Лев Николаевич же настаивает на полном тексте и без изменений... Не взялись ли бы вы напечатать ее? Прошу вас ответить мне или Льву Николаевичу. Четвертого дня я писал об этом Николаеву, чтобы он попробовал напечатать эту статью в Петербурге (так как в Москве из-за усиленной цензуры нельзя), и советовал ему съездить в Петербург и поговорить с вами. Тогда я еще не знал, что вы сами печатаете. Издать желательно возможно скорее».[164]
своим письмом сам поехал в Ясную поляну с намерением убедить Толстого смягчить тон своей статьи в части ее, относящейся к революционерам. 16 марта состоялось свидание Фельтена с Толстым. Толстой предоставил Фельтену изменить статью по своему усмотрению, что он и сделал в несколько часов, оставшихся у него до отъезда из Ясной поляны. Большая часть исправлений, предложенных Фельтеном, была принята Толстым. Вычеркнута была лишь одна строка, написанная Фельтеном, и самим Толстым приписаны три новых строки. (Теперешнее местонахождение рукописи с поправками Фельтена и Толстого, бывшей в руках Фельтена, судя по его словам, в 1917 г., нам неизвестно.)
Однако через несколько дней после отъезда Фельтена из Ясной поляны он получил переписанную на пишущей машинке главу о революционерах с надписью, сделанной рукой Толстого: «Посылаю вам исправленную версию «Революционеров». Если будете печатать, то печатайте по ней».
В этой рукописи, также нам неизвестной, все смягчающие поправки Фельтена были уничтожены. Статья была сдана в набор, а через несколько дней Фельтен получил от Маковицкого письмо, в котором передавалась просьба Толстого приостановить печатание статьи, если это можно сделать без убытка для издательства».[165] Вероятно, незадолго до этого Толстой решил послать Фельтену письмо с предложением стилистических поправок в одном месте статьи. Письмо было начато, но не закончено и не отправлено, и большая часть его зачеркнута (хранится в ГТМ).
Статья всё же была напечатана, но не увидела света, будучи конфискована целиком еще в типографии.
Узнав о том, что печатание «Обращения к русским людям» предполагается в России, Чертков 24 марта н. с. послал Толстому вместе с письмом несколько страниц статьи с некоторыми своими поправками, преимущественно сокращениями, рекомендуя воспользоваться ими для русского издания. В случае согласия Толстого с предложенными поправками Чертков собирался немедленно напечатать статью за границей (AЧ). В ответ на это 24 марта Толстой в письме к О. К. Толстой, бывшей тогда в Англии, просил сообщить Черткову, что его письмо с поправками к статье он получил, но принять эти поправки он отказывается: «О статье я, в первый раз, кажется, не согласен с ним и изменять не буду. Лучше вовсе не печатать. Фельтен хотел напечатать, но я ему напишу, что если он не печатал, то лучше не надо» (AЧ).
«Получил ваше последнее письмо... То, в котором вы прилагаете свои поправки, я тоже получил и отвечал о нем Оле,[166] отвечал то, что я истинно, с большим сожалением никак не могу согласиться с вашими поправками. Я не вижу им никакого основания, кроме того awe,[167] которое внушают в наше время к себе все либералы, революционеры, которому вы поддались и которого я не испытываю. Подтверждает меня в этой мысли то, что люди, вовсе не христиански чувствующие, как вы, делали те же самые замечания, как и вы, мотивируя их отсутствием доброты. Другое то, что вы не делали замечания, которое скорее следовало сделать, при моих гораздо более грубых отзывах о царе и властвующих... Не сердитесь и не сетуйте на меня, и не будем больше говорить об этом, так как я хотя в глубине души жалею об этом, не желаю печатать статьи, вполне уверенный в том, что всё обойдется, как должно быть, и без моего комариного писка» (AЧ).
В конце июля Чертков приехал в Россию и возобновил в Ясной поляне переговоры с Толстым о печатании «Обращения к русским людям» с теми сокращениями и поправками, какие были сделаны Чертковым. На этот раз Толстой согласился с его доводами. В Дневнике от 30 июля он записывает: „Здесь Чертков, и мне очень приятно. Решил отдать с изменениями «Правительство, революционеры, народ»“.
Толстому Чертковым была передана рукопись статьи, описанной под № 16, в которой Толстой, оставив в неприкосновенности всё зачеркнутое Чертковым, сделал, как указано выше, ряд новых исправлений, часть текста зачеркнул, часть обвел чертой с пометкой «пр[опустить]».
15 августа Толстой в приписке к письму В. Лебрена к Черткову написал между прочим следующее: «Меня не столько эти убийства, сколько разговор вчера с двумя босяками привел к несомненному убеждению, что раздражение неостановимо силой, но что правительство, т. е. люди правительственные, обязаны перед Богом, перед людьми, перед самими собой прекратить все насилия — сделать всё, чего от него требуют, снять с себя ответственность: и учредительное собрание, и выборы общие, равные, прямые, тайные, и амнистию, и всё...
Я говорю и сказал бы тоже революционерам, чтобы они ничего не требовали, не раздражали народ, не убивали, да у них нет центрального органа, некому сказать» (AЧ).
По поводу этих слов Чертков написал Толстому 6 сентября н. с. письмо, прося его разрешить ввести в текст обращения к правительству все то, что Толстой говорит о необходимости реформ; то же, что сказано по адресу революционеров, Чертков находил излишним вводить и в статью, так как сказанное по поводу них в письме
В ответ на эту просьбу Толстой в приписке к письму к Черткову М. Л. Оболенской от 30 августа ст. стиля написал: «Маша совершенно верно вам написала. Это не в духе статьи и похоже на программу, чего я боюсь. Оставьте как есть» (AЧ).
В ответном письме от 29 октября н. с. Чертков, сообщая о получении корректур, просит разрешения сделать выноску к концу обращения к правительству, в которую уже от себя внести строки из письма Толстого от 15 августа (АТБ). Тут же была приложена и самая выноска.
24 октября Толстой по телеграфу согласился на напечатание этой выноски, а в письме к Черткову от 26 октября написал: «Выноска очень хороша».
В конце 1906 г. статья была напечатана отдельной брошюрой в издании «Свободного слова», в Петербурге, под № 1, открывая новую серию произведений Толстого, предназначенных к печатанию уже не за границей, а в России.
«Свободного слова» мы имеем ряд отступлений от рукописи. Здесь восстановлены все те части текста, которые в рукописи отчеркнуты чертой, рядом с которой поставлена пометка «пр[опустить]; восстановлено деление статьи на главы с рубриками «К правительству», «К революционерам» и «К народу» с пояснениями в скобках, что автор вкладывает в каждое из этих понятий; в последней главе сделаны существенные перестановки отдельных абзацев; наконец в трех случаях Чертковым внесены поправки: после слов «загладить его, пока вы еще», стр. 304, строка 20, напечатано «в силах»; вместо стоящего в рукописи «во власти»; после слов: «фабриканты, заводчики и техники», стр. 307, строка 40 — стр. 308, строка 1, исключено стоящее в рукописи слово: «учителя», написанное рукой Толстого; после слов: «не хождений по улицам с револьверами», стр. 309, строки 32—33, вместо стоящего в рукописи «не нечестного» напечатано «и часто нечестного». Сверх этого, в примечании к главе «К правительству» напечатана, с согласия автора, следующая «Заметка от издателей» с выдержкой из письма Толстого от 15 августа.
«По поводу замечания в этом обращении к правительственным лицам о том, что «спасение их не в думах с такими или иными выборами», позволим себе сделать маленькую оговорку в виду того, что отдельные выражения Толстого так часто истолковываются в превратном смысле. Словами этими он вовсе не желает советовать правительству не делать уступок общественным требованиям. Напротив того, в то самое время, когда настоящая брошюра готовилась к печати, мы получили от Л. Н. Толстого письмо, в котором он, между прочим, так высказался по этому поводу:
«... Раздражение неостановимо силой, но правительство, т. е. люди правительственные, обязаны перед Богом, перед людьми, перед самими собой прекратить все насилия — сделать все, чего от них требуют, снять с себя ответственность: и учредительное собрание, и выборы общие, равные, прямые, тайные и амнистию, и все...».
Так что в указанном месте своего обращения к правительству Толстой хочет выразить только то, что дело собственно не в думе, а в более коренном облегчении положения народа».
Отрывки из «Обращения» были напечатаны в «Новом времени» от 11-го января 1907 г., № 11075, под названием «Воззвание Л. Н. Толстого», в обратном переводе с французского перевода, напечатанного в журнале «Revue bleue». Выдержки были сделаны только из второй части — обращения к революционерам — и из третьей — обращения к народу.
«Свободного слова» «Обращение к русским людям», за исключением «Заметки от издателей», было перепечатано в девятнадцатой части двенадцатого издания сочинений Толстого, М. 1911 (том конфискован).
В № 1 «Вестника культуры и политики» за 1917 г. H. Е. Фельтен напечатал обширные отрывки из двух глав статьи «К правительству» и «К революционерам». Текст этой публикации восходит к тексту рукописи, описанной под № 14.
В. Г. Чертков в книжке «Лев Толстой и русские цари», М., 1918, напечатал, как сказано выше, текст ранней редакции обращения к правительству — «Царю и его помощникам» (второе обращение) — по рукописи, описанной под № 2.
В № 9 журнала «Звезда» зa 1928 г. H. Е. Фельтен опубликовал текст «Обращения к русским людям», как «неопубликованную до сих пор статью Толстого». Публикация эта во всем совпадает с публикацией «Свободного слова», за исключением распорядка абзацев в последней главе, который соответствует у Фельтена тому порядку, какой находим в рукописях; кроме того, после слов «фабриканты, заводчики и техники», стр. 307, строка 40 — стр. 308, строка 1, введено слово «учителя», исключенное в издании. «Свободного слова».
Видимо, оригиналом для публикации Фельтена была одна из копий рукописи, описанной под № 16, причем в этой копии, как и в издании «Свободного слова», не были приняты во внимание части текста, предназначенные Толстым к исключению, и удержано разделение статьи на главы с пояснениями в скобках, чтò автор разумеет под правительством, революционерами и народом.
«Обращение к русским людям» в настоящем томе, в основу издания кладем рукопись, описанную под № 16, воспроизводя все поправки, сделанные в ней Толстым, и исключая из основного текста и перенося в варианты всё, что отчеркнуто Толстым и снабжено пометкой «пр[опустить]». Поступая так, мы руководствуемся тем, что эта рукопись отражает последний известный нам этап работы Толстого над статьей и что мы не располагаем никакими документальными свидетельствами о том, что Толстой восстановил деление статьи на главы, снабдил каждую главу пояснениями, вновь включил то, что он предназначал к исключению, и перегруппировал абзацы в конце статьи.
Сноски