Пархоменко И. К.: Три дня у Толстого

ТРИ ДНЯ У ТОЛСТОГО

После первых обычных слов приветствий Лев Николаевич заговорил со мной о моей галерее и поинтересовался, кто уже написан. Я перечислил, кого помнил, приблизительно около пятнадцати — двадцати имен, причем Лев Николаевич о некоторых спрашивал, что они пишут и в каком духе.

— И сколько их у вас теперь?

— Всех у меня теперь около тридцати,— сообщил я.

— А сколько войдет еще?

— Еще, вероятно, человек шестьдесят — семьдесят.

— А Короленко у вас будет? — спросил вдруг Лев Николаевич с особенной живостью.

— Да, конечно.

— Он нужен. Это хороший писатель. Его непременно напишите. Его и Куприна. Жаль вот, что Чехова не успели написать…

— не помню автора —об ужасах тюремной жизни. Лев Николаевич слушал с большим вниманием. И в тяжелых, мрачных местах описания, там, где говорилось о зверствах и ужасах тюремной жизни, лицо его принимало страдальческое выражение и становилось сосредоточенным, скорбным; а в тех местах, где ужасов не было, где рассказывалось о чем-нибудь хорошем, трогательном, Лев Николаевич умилялся, по его губам пробегала улыбка, и на грустных глазах появлялись слезы.

И я пользовался этим: я изучал все эти движения его лица, чтобы запечатлеть их красками на полотне…

с ним я не без удивления узнал, что Михаил Львович был добровольцем на русско-японской войне и сражался там.

— А как же отец,— вырвалось у меня невольно.— Неужели он не мог вас удержать?

— Отец мне сказал, что понимает меня, что он, будучи на моем месте, поступил бы так же, как я.

— Да, и я вас понимаю, и, будучи на вашем месте, поступил бы так же, как и вы. Но ведь «будучи на вашем месте», то есть с вашим мировоззрением, с вашим пониманием вещей. А будучи на своем месте, он, конечно, не поступил бы так, как вы. И не пошел бы, как вы, в земские начальники.

— В свое время он был и офицером и мировым посредником,— заметил Михаил Львович…

К концу сеанса, длившегося на этот раз почти сорок минут, Лев Николаевич опять коснулся моей галереи и затем— некоторых писателей, причем он рассказал мне, что получил от Леонида Андреева письмо, на которое ответил своим письмом, так как желал высказать ему то, что считал нужным и полезным для Андреева3.

— А вот другой писатель, тоже из этой плеяды, он, кажется, в вашей галерее имеется,— Лев Николаевич назвал фамилию,— так тот в дни революции прислал мне чуть не требование идти к революционерам и помогать им воевать с правительством. Я ему ничего не ответил4.

— Вы, Лев Николаевич, советуя мне написать Короленко, упомянули рядом и Куприна…

— Да, да. Я его считаю хорошим писателем: у него есть на это данные. Жаль только, что он напечатал свою «Яму», совсем нехудожественную и ненужную вещь. Когда увидите его, скажите ему это.

— Он еще не приезжал к вам?

— Нет. Но мне было бы приятно его видеть, поговорить с ним…

Раздел сайта: