VI.
Какъ писались «Власть тьмы», «Плоды Просвещенiя» и «Живой Трупъ».
Первую свою пьесу для театра «Нигилистъ» отецъ написалъ еще молодымъ человекомъ, вскоре после «Детства и Отрочества». Онъ повезъ ее къ Островскому и просилъ скорее поставить ее на сцене. Но Островскiй пьесы не одобрилъ и сказалъ Толстому:
— Не спешите. Успеете.
«Власть Тьмы» отецъ написалъ въ Ясной Поляне въ совершенно исключительныхъ условiяхъ. Работая тогда въ поле съ крестьянами, такимъ образомъ желая согласовать свои новые взгляды съ поступками, онъ, навевая рожь на телегу, ударился ногой ниже колена о грядку телеги съ такой силой, что у него образовалось воспаленiе надкостницы. Сначала онъ мало обращалъ вниманiя на эту рану, но постепенно она увеличилась и пошла во внутрь ноги, такъ что Л. Н. былъ принужденъ слечь въ постель, въ которой пролежалъ три месяца. Только благодаря внимательному уходу моей матери и руководству известнаго хирурга Чиркова, котораго мать срочно выписала изъ Москвы къ отцу, онъ постепенно поправился. Ему былъ сделанъ сложный дренажъ раны, которая тихонько стала заживать.
«Власть Тьмы». Можетъ быть, благодаря его неподвижному положенiю, это произведенiе его является шедевромъ среди его сочиненiй по глубине чувства и правды, по живости и полноте характеровъ и по замечательному народному языку. Можетъ быть, и до болезни отецъ задумалъ эту драму и собиралъ для нея матерiалы. Онъ писалъ кому-то въ то время, что для «Власти Тьмы» онъ использовалъ всю свою записную книжку, где заносилъ характерныя народныя выраженiя. Но несомненно для всякаго пишущаго человека и знатока литературы, что такая вещь, какъ «Власть Тьмы», могла быть создана только при всемъ напряженiи генiя, при глубокомъ проникновенiи въ жизнь своихъ героевъ и при помощи ясности души автора. Когда драма была написана, она вызвала всеобщiй восторгъ не только въ Россiи, но и за-границей.
Отецъ читалъ намъ драму въ Ясной Поляне по мере того, какъ она писалась, и мы следили за ея созданiемъ съ такимъ же волненiемъ, какъ за писанiемъ «Крейцеровой Сонаты». Мне кажется, отецъ самъ ни однимъ произведенiемъ своимъ не былъ доволенъ больше, чемъ своей народной драмой, въ которую вложилъ максимумъ своихъ художественныхъ способностей. Онъ писалъ «Власть Тьмы» съ наслажденiемъ. Съ наслажденiемъ создавалъ всехъ ея действующихъ лицъ и приводилъ ихъ къ сценамъ и драматическимъ положенiямъ, изъ которыхъ для него выступала нужная ему правда.
«Власть Тьмы» — пьеса, происходящая въ среде русскаго народа; а народъ этотъ Толстой любилъ и зналъ лучше всего на свете. Потому-то каждое слово этой замечательной драмы дышетъ красивой правдой жизни и любовью, несмотря на тяжелое ея содержанiе. Когда отецъ читалъ намъ речи старика Акима, повторявшаго: «Ты не тае. Ты не тае. Золотыя пуговицы. А Богъ-то, Богъ» и т. д., онъ жалостно самъ хлюпалъ, едва удерживаясь отъ слезъ
————
«Плоды Просвещенiя» отецъ написалъ по следующему поводу.
Въ нашей семье, въ пору самаго большого семейнаго оживленiя, летомъ задумали играть домашнiй спектакль. Все мы, дети, наши родственники и тогдашнiе близкiе друзья, хотели участвовать въ немъ. Стали искать пьесу. Тогда Левъ Николаевичъ самъ предложилъ написать комедiю и взялся за нее сейчасъ же. Главную женскую роль онъ предназначилъ для моей старшей сестры Тани, которая тогда была во всемъ блеске своей девичьей молодости и неугасаемаго веселья. Она была общей любимицей и нашей семьи и всехъ знакомыхъ. Талантливая, умная и живая, она заражала всехъ своей привлекательностью и первый Левъ Николаевичъ нежно ее любилъ. Въ то время многiе говорили отцу о спиритизме, а зимой въ Москве онъ даже посетилъ одинъ спиритическiй сеансъ у известнаго спирита Н. Н. Львова на Смоленскомъ бульваре. Конечно, кроме разочарованiя, онъ ничего не получилъ и съ техъ поръ сталъ еще злее, чемъ прежде глумиться надъ «спиритическимъ», какъ выражается героиня, горничная Таня, въ «Плодахъ Просвещенiя». Эта комедiя сначала писалась подъ заглавiемъ «Исхитрилась». Но постепенно она разрослась въ общественную большую сатиру, где явились и любимые мужики. У насъ въ то время жилъ въ доме репетиторомъ у младшихъ братьевъ студ. А. М. Новиковъ. Сынъ простого тульскаго рабочаго, этотъ юноша, рекомендованный Раевскими, много способствовалъ въ то время созданiю «Плодовъ Просвещенiя». Онъ переписывалъ отцу рукопись комедiи, восхищался каждой ея фразой и этимъ поощрилъ отца довести ее до конца, несмотря на то, что сначала онъ писалъ ее не серьезно, какъ шутку для нашего спектакля. Постепенно отецъ самъ увлекся ею, — и такъ она создалась.
«У насъ какая земля. Земля малая. Не то что скотину, курицу выпустить некуда», — служившiй у насъ тогда лакеемъ Михайло Фомичъ подхватилъ эту фразу и везде ее повторялъ среди нашей прислуги. Онъ же переделывалъ ее, говоря «куренка» выпустить некуда, вместо «курицы». Я разсказалъ объ этомъ отцу, и онъ вставилъ въ речи третьяго мужика эту варiацiю. Когда отецъ читалъ намъ пьесу, я сказалъ ему:
— Да, это «плоды просвещенiя».
На другой день заглавiе «Исхитрилась» было заменено этими словами. Я лично не помню объ этомъ случае. О немъ мне говорила моя кузина Северцова. Другое заглавiе я далъ отцу къ его последней книге «Путь Жизни», которое далъ ему одновременно и И. И. Горбуновъ. Но отецъ не былъ самъ вполне доволенъ. Ему хотелось более глубокаго названiя для этихъ «мыслей мудрыхъ людей», где онъ собралъ всю близкую его душе мiровую мораль.
«Плоды Просвещенiя» были сыграны въ Ясной съ большимъ успехомъ, потомъ въ Тульскомъ Дворянскомъ Собранiи и, наконецъ, попали на императорскiя сцены Москвы и Петербурга. Въ Ясной и Туле роль третьяго мужика игралъ безподобно Лопатинъ, братъ философа и певца. Мы знали всехъ трехъ братьевъ, всехъ талантливыхъ по своему. Левъ Николаевичъ умиралъ со смеху, глядя на свое произведенiе. Особенно онъ радовался, когда на сцену выходили трое мужиковъ.
—15, и я тоже игралъ въ «Плодахъ Просвещенiя» роль Петрищева. Мы, младшiя дети, слушая репетицiи пьесы, выучили ее наизусть и тогда составили свое детское представленiе, имевшее въ Ясной огромный успехъ.
————
«Живой Трупъ» Левъ Николаевичъ написалъ гораздо позднее и писалъ эту вещь урывками и съ большимъ, кажется, трудомъ. Помню, онъ говорилъ мне не разъ, что былъ недоволенъ этой пьесой, главное потому, что было нелегко выполнить его намеренiе дать ей новую форму.
— Почему, — говорилъ онъ мне, — надо писать пьесы непременно въ 4-хъ или 5-ти актахъ. Почему не въ 10 или 15-ти. Но все же, когда я началъ это, выходитъ очень трудно это сделать.
«Живой Трупъ» былъ дописанъ, и Левъ Николаевичъ далъ этой пьесе ту новую форму многихъ картинъ или короткихъ актовъ, о которыхъ мечталъ. Благодаря этому, эта прекрасная, на мой взглядъ, и глубочайшая по мысли вещь производитъ на зрителей, умеющихъ смотреть ее, какое-то новое, более серьезное, если можно такъ выразиться, спокойное впечатленiе, чемъ пьесы шаблонной формы.
«Властью Тьмы». Онъ перечелъ тогда всего Островскаго, заглядывалъ въ ненавистнаго Шекспира и перечитывалъ милаго ему Мольера. Пьесы Чехова отецъ ставилъ очень низко и говорилъ про нихъ, что это не театръ, что въ нихъ даже не соблюдены первоначальные законы драмы.
«Живомъ Трупе» Левъ Николаевичъ, можетъ быть, оставилъ больше, чемъ во всехъ другихъ своихъ сочиненiяхъ, своей души и своего сердца. Эта пьеса для людей, близкихъ Толстому, самое субъективное его произведенiе.