ВОСПОМИНАНИЯ
Однажды, когда мне было около двенадцати лет, стерегли мы на Воронке лошадей, и всем нам явилась охота сходить ко Льву Николаевичу, но не знаем, как затеять, чтобы не без дела прийти к нему. А в это время Лев Николаевич записывал крестьян по желанию в общество трезвости1. И надумали мы спросить книжечек и записаться в общество трезвости.
Приходим к дому и остановились. Каждый из нас прячется один за другого, и всем нас сделалось чего-то робко. Недолго мы препирались. Выходит к нам Лев Николаевич и спрашивает:
— Вы ко мне пришли?
Говорим:
— Да, к вам.
— Зачем?
— За книгами.
— Идите сюда.
Мы позабыли свою робость и, как благие овцы, бросились ко Льву Николаевичу, и каждый из нас старался поскорее пролезть в дверь.
Провел нас Лев Николаевич в свой кабинет. Там стоял посредине большой стол и около него стулья. А по стенам были полки, на которых лежали книги. Лев Николаевич посадил нас за стол, сел сам с нами и начал заставлять нас читать по очереди. Мы читали, а он слушал, а потом заставлял нас рассказывать, кто что прочел. Когда Лев Николаевич нас прослушал, начал он нам рассказывать про какой-то пустой барабан2, а мы слушали. Когда он кончил свой рассказ, то спросил:
— Вы поняли?
Говорим:
— Поняли.
— Так вот расскажите мне по порядку то, что я вам рассказал, — и Лев Николаевич заставил рассказывать Гаврилу Цветкова.
Гаврила стал рассказывать, а мы слушали. Когда он что-нибудь пропускал в рассказе, мы кричали: «Пропустил». Лев Николаевич спрашивал, что он пропустил, и мы указывали его ошибку. Лев Николаевич говорит: «Молодцы, помните мой рассказ». А когда мы не замечали в рассказе пропуска, то Лев Николаевич сам останавливал рассказчика и подсказывал нам пропущенное. Так мы и продолжали рассказ все по очереди. А когда кончили, то Лев Николаевич подошел к полке с книгами и стал с каждой стопочки брать книги, спрашивая, кто какие книги не читал. Нам хотелось взять побольше книжечек, и мы говорили, что ни одной из них не читали. Книги были такие: «Два старика», «Упустишь огонь — не потушишь», «Свечка» и т. п. Тогда Лев Николаевич сказал:
— Я покамест уйду, а вы оставайтесь тут, я изберу из вас старосту, и он раздаст вам те книги, какие вы не читали.
И Лев Николаевич указал на меня.
— Раздавай им книги с этих полочек, кто какие не читал. Когда раздашь, то обождите меня здесь.
И сам вышел.
Оказалось, что мы этих книжек совсем не читали. Каждый из нас набрал по 36 книжек. Когда ожидали Льва Николаевича, то говорили между собою:
— Как же нам сказать Льву Николаевичу о подписке в общество трезвости?
— Сказать да и все.
— А кто будет говорить? — препирались мы между собою.
В это время входит Лев Николаевич и спрашивает:
— Взяли книг?
— Взяли.
— Ну, вот и читайте.
— А когда вам, Лев Николаевич, принесть их?
— Совсем не нужно, а когда я вас встречу, то буду спрашивать, кто какую книгу читал. Теперь вы можете идти.
Но мы переглянулись друг на друга и проговорили, что хотим записаться в общество трезвости. Тогда Лев Николаевич сказал:
— Вот это хорошо, садитесь опять всяк на свое место.
Сел с нами Лев Николаевич и стал нам рассказывать о вине, какие болезни от него бывают, какие остуды, какие разорения. Потом поднялся, поднес нам бумагу и говорит:
— Ну, вот записывайся каждый из вас, чтобы вина не пить и не покупать и не угощать других.
Когда мы подписались, Лев Николаевич сказал:
— Смотрите, не делайте так, как сделал Павел, сапожник; нынче в трезвость подписался, а на другое утро в грязи валялся.
— Иду из деревни домой, а перед этим прошел дождик и сделалась грязь, и вижу, кто-то в грязи ворочается по дороге внизу около Каменных. Подхожу ближе и вижу — Павел, сапожник. Стоит на руках и на коленях и сам себя не помнит, весь в грязи. Поглядел я на него и стал окликать. Когда он мне откликнулся, то я спросил его: «Павел, что ты делаешь, ведь ты подписался вина не пить?» А он, стоя на четвереньках, поглядел на меня, как будто ему сделалось стыдно, и сказал: «Из пьянства вылезаю, иду в трезвость». — «Недаром, — добавил Лев Николаевич, — говорят: напился, как сапожник».
_________
В 1883 году в апреле месяце загорелась наша Ясная Поляна. Прибежал на пожар и Лев Николаевич в простом, обыкновенном пиджачишке. Не глядя на большое пламя и не жалея себя, он кидался в крестьянские хатенки, вышвыривал какое ему попадалось крестьянское имущество, срывал двери, снимал ворота, а когда огонь охватывал весь дом, перебегал к соседней избе и делал то же самое. Когда наконец он увидел, что пожар больше не распространяется, то он, усталый, с ободранными до крови руками, взял пожарный кран и начал вместе с народом растаскивать обгорелые бревна, засыпать их снегом и заливать водой. Когда огонь был прекращен, на каждом пепелище послышался неугомонный крик и плач. Лев Николаевич, несмотря на свою усталость, весь мокрый и грязный, домой не пошел, а обращался к крестьянам и уговаривал бедных погорельцев не унывать, а надеяться на бога3 осмотрел сгоревшие 22 двора, обошел сараи, где помещались погорелые крестьяне, обещая им помочь, чем сможет. В то время Лев Николаевич еще сам распоряжался в своем имении. У кого не было хлеба, он давал хлеб; у кого не было картофеля, обещал на семена дать. Семенной овес весь погорел, и Лев Николаевич обещал тоже овса. Также обещал дать кольев, слег, сох, кое-кому и срубы на избу. Потом сам поехал в Пирогово к своему брату, купил у него овса и приказал крестьянам ехать за овсом в Пирогово4 утра и до позднего вечера работал Лев Николаевич с мужиками. Но этим Лев Николаевич не удовольствовался: от пожара особенно пострадали крестьяне, неспособные работать, как Осип Макаров и Прокофий Власов. И вот Лев Николаевич, не покладая рук, рубил с ними хворост, тесал колья, плел плетень, резал бревна, сам возил лес для сруба, ставил с ними дворы, помогал косить овес, траву, возил с ними снопы, сено, сам клал в одонья хлеб, покрывал их от дождя и вообще помогал этим мужикам во всех работах.
Примечания
Алексей Титович Зябрев (ум. после 1915 г.) — яснополянский крестьянин, сын Т. Е. Зябрева, семью которого хорошо знал Л. Н. Толстой. В 900-е годы А. Т. Зябрев жил в Туле. Его воспоминания о Толстом, похожие на неприхотливые крестьянские рассказы, были опубликованы А. К. Чертковой в «Ежемесячном журнале», 1915, №№ 8—11.
«Ежемесячный журнал», 1915, № 8, с. 75—76.
1 Общество трезвости или «согласие против пьянства» организовывалось в конце 1887 г.
2 «Работник Емельян и пустой барабан» (1886).
3 Толстой писал жене в день пожара, 28 апреля 1883 г.: «Очень жалко мужиков. Трудно представить себе все, что они перенесли и еще перенесут. Весь хлеб сгорел. Если на деньги счесть потерю, то это больше 10 тысяч. Страховых будет тысячи 2, а остальное все надо вновь заводить нищим, и заводить все то, что нужно необходимо только для того, чтобы не помереть с семьями с холоду и голоду» (ПСС
4 В письме от 29 апреля 1883 г. Толстой просил С. А. Толстую узнать у его брата Сергея Николаевича, проживавшего в Москве, «если его это не стеснит, — не может ли он мне дать записку в Пирогово на 100 четвертей овса. Цена пусть будет та, самая высокая, за какую он продает. Если он согласен, то пришли эту записку или привези. Даже ответь телеграммой, дает ли Сережа записку на овес, потому что, если он не даст, надо распорядиться купить» (