Поиск по творчеству и критике
Cлово "MARCHER"
Входимость: 5. Размер: 95кб.
Входимость: 2. Размер: 32кб.
Входимость: 2. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Входимость: 1. Размер: 111кб.
Входимость: 1. Размер: 282кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 5. Размер: 95кб.
Часть текста: балаганы французов и кухни; но о пленных всё еще не было никакого распоряжения. На другой день, 7 октября, все пленные солдаты[381] были на работе — таская и укладывая кули муки для французов; в балагане оставались только два больных солдата, офицеры и четыре человека, шившие рубашки для французов. В том числе был и Каратаев, распевавший песню своим тонким голосом. Пьер стоял у двери балагана. Погода стояла ясная, тихая, теплая, так называемое бабье лето. Лист уже обвалился с деревьев, летняя трава засохла, всё, казалось, приготовилось к зиме, но[382] новая трава легла отовсюду и почки надувались на кустах и деревьях. Тот хрустальный, ясно неподвижный блеск, который бывает только осенью, волшебной красотой освещал и голубое небо и землю. Было тепло на солнце, и тепло это с кристальной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе и имело особенную прелесть. Из двери балагана виднелся далеко на Воробьевых горах белый дом Мамонова, далеко, но отчетливо определенно своими линиями и углами [на] лазурном небе с пухлыми белыми облачками. Вблизи виднелся дом Алсуфьева, занимаемый французами, и на дворе кусты сирени с еще темнозелеными старыми листьями. Везде были развалины, нечистоты, во время пасмурной погоды безобразно отталкивающие, но теперь, в этом прозрачном, неподвижном воздухе и...
Входимость: 2. Размер: 32кб.
Часть текста: понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер вероятно ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера. — Français ou prince russe incognito,[256] — сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на его руке. — Je vous dois la vie et je vous offre mon amitié. Un Français n’oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitié. Je ne vous dis que ça.[257] В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смыcле), что Пьер, отвечая бессознательною улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку. — Capitaine Ramball du 13-me léger, décoré pour l'affaire du Sept,[258] — отрекомендовался он с самодовольною, неудержимою улыбкой, которая морщила его губы под усами. — Voudrez vous bien me dire à présent, à qui j'ai l'honneur de parler aussi agréablement au lieu de rester à l'ambulance avec la balle de ce fou dans le...
Входимость: 2. Размер: 84кб.
Часть текста: теперь поступает в разряд военнопленных. Пьер не понимал того, что ему говорили. Его способность соображать и мыслить, потерянная им с ударами барабанов, еще не возвращалась к нему. Балаган, в который привели Пьера вечером[195] в день казни, был один из десятка таких балаганов, построенных французами из обгорелых бревен, досок и тесу на левой стороне Девичьего поля. На[196] каждый такой балаган была своя кухня и при всех балаганах были сменявшиеся караулы французских солдат. Тот балаган, в который ввели Пьера, разделялся на два отделения: одно для офицеров, другое для солдат. Отделения ничем матерьяльным не были разграничены между собой, но отделения эти существовали. У офицеров были лавки, два стола и койки, у солдат спали на соломе на земле, и только одна дверь на кольях служила им вместо стола. Офицеров, в том числе два штатские чиновника, было восемь, солдат было 15 человек.[197] Когда Пьера ввели в единственную дверь балагана, офицеры и солдаты окружили нового товарища, расспрашивая его, кто он, где взят и что с ним было. Офицеры, в особенности один старый поручик с подвязанной щекой и желтым лицом, очевидно первенствующий здесь в балагане, узнав в Пьере человека высшего сословия, повел его в свое отделение. Солдаты, хотя и в плену, оказывали офицерам должное уважение и только позволили себе подойти и молча слушать то, что рассказывал Пьер подвязанному...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: не столько страдания — он был болен кровавым поносом — сколько страх и горе оставаться одному, заставляли его стонать. Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки. — Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, — сказал Пьер. — О Господи! О смерть моя! О Господи! — громче застонал солдат. — Да я сейчас еще спрошу их, — сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время, как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал, и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица. Капрал шел к двери с тем, чтобы по приказанию начальства затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных. — Caporal, que fera-t-on du malade?...[83] — начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усомнился, тот ли это знакомый его капрал или другой неизвестный человек: так не похож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного. «Вот оно!.. Опять оно!» сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу,...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лида солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие подсыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Чтò это такое? — думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. — Это не может быть цепь, потому что они в куче! Не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят». Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, чтò происходило в его полку; но он действительно сам не ...
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: чувство, позднее оно стало сознательным, и тогда у меня и у моих братьев явился некоторый дух противоречия по отношению к отцу. В детстве наше первое удовольствие состояло в том, чтобы отец так или иначе занимался с нами, чтобы он взял нас с собой на прогулку, по хозяйству, на охоту или в какую-нибудь поездку, чтобы он нам что-нибудь рассказывал, делал с нами гимнастику и т. д. Он не был ласков с нами обычными проявлениями нежности: поцелуями, подарками, ласковыми словами, редко дарил игрушки; но мы всегда чувствовали его любовь к нам и доволен ли он нашим поведением. Если он назовет меня «Сергулевич» вместо обычного «Сережа», это была уже ласка. А то он, бывало, тихонько подойдет сзади и молча закроет мне глаза обеими руками. Угадать, кто это сделал, было нетрудно. Или он возьмет меня за обе руки и скажет: «Лезь на меня». Я карабкаюсь по его телу до самых плеч, он меня подтягивает за руки, и я сажусь или становлюсь на его плечо. Тогда он, поддерживая меня, пройдется по комнате, потом как-то сразу перекувыркнет вниз головой, и я опять становлюсь на ноги. Мы очень любили эти телодвижения, и если отец проделает их с одним из нас, например со мной, то сейчас же сестра Таня или брат Илья закричат: «И меня, и меня!» Мы находили особую прелесть даже в запахе отца, в запахе его фланелевой блузы, здорового пота и табака; в то время он курил. Одно из наших любимых занятий с отцом была гимнастика. Начиналось это так: мы становились в ряд, отец перед нами, и мы должны были в точности подражать его движениям: ритмически поворачивать голову направо, налево, вверх и вниз, сгибать и разгибать руки, подымать и опускать поочередно правую и левую ногу, приседать, кланяться, не сгибая колен и доставая землю руками, и т. д. Был также козел, через который мы прыгали. Вообще отец придавал большое значение физическому...
Входимость: 1. Размер: 111кб.
Часть текста: и, странно, в этом доме, набитом ранеными, с неприятелем у заставы Москвы, с неизвестностью о двух братьях, в первый раз после долгого времени у них возвратился тот задушевный разговор, которые бывали в старину. Соня говорила, что она это давно замечала и удивлялась, как он мог не сказать этого прежде, что теперь он, как сумасшедший. Наташа не отвечала. Она поднялась. — Где он теперь? — спросила она. — Дай бог ему счастья и помилуй его. Она разумела Андрея. Соня поняла это, но, с своею способностью скрывать, она спокойно сказала: — Ежели бы он был ранен или убит, мы бы знали. — Знаешь, Соня, я всей душой, всей внутренностью никогда не любила его. <Кур[агина]>, того я совсем не любила — это было другое, но его я не любила, и в этом, в первом я виновата перед ним. Ежели бы я знала, что он счастлив, и я бы могла жить, а теперь нет... Мне всё черно, всё темно на свете. Прощай. Ты спать хочешь. Да? ————— На другой день[724] Наполеон стоял[725] на Поклонной горе и смотрел на Moscou, cette ville asiatique aux innombrables églises,[726] и говорил: «La voila donc enfin cette fameuse ville.... Il était temps qu’on m’amene les boyards»,[727] и он, слезши с лошади, смотрел на этот город,[728] qui était à la veille[729] d’être occupé par l’ennemi comme une fille qui a perdu son honneur,[730] по его собственному выражению. Этому узкому уму ничего не представилось, кроме города, добычи и его великого завоевательства — Alexandre de Macédoine[731] и т. д., и он с хищной и пошлой радостью смотрел на город и поверял на разостланном перед ним плане подробности этого города. — Да, — говорит разбойник, готовящийся изнасильничать женщину, — мне говорили: красавица, так — и косы и груди, всё, как они говорили мне. — Les boyards[732] не пришли, и с шумом ...
Входимость: 1. Размер: 282кб.
Часть текста: собирателя пословиц В. И. Даля, не сочиняется, а рождается. Еще в 60-е годы Толстой высказал убеждение, что в этих народных изречениях заложен глубокий смысл, что, будучи сказанными «кстати», они «получают вдруг значение глубокой мудрости» («Война и мир» — т. 12, с. 50). С годами эта высокая оценка не изменилась. Спустя более чем двадцать лет Толстой утверждал, что посредством пословиц народ выразил «метким, кратким и сильным языком» свое мировоззрение. Наличие «глупых и дурных» пословиц не колебало отношения Толстого к мудрости пословиц; он считал, что они «возникли среди глупых и дурных людей», что их сравнительно мало, и не стоит обращать на них внимания, они «подобны песку или мякине в хлебе» 1 . Задача нашей вводной заметки лишь в общих чертах коснуться вопроса о пословице в творчестве Толстого, не раскрывая темы во всем ее многообразии. К пословицам и поговоркам Толстой обращался на протяжении буквально всей жизни. По словам его старшего сына, Толстой никогда «не переставал изучать русский язык и собирать слова, поговорки и пословицы. В разговоре он нередко приводил русские пословицы как общеизвестные, так и мало известные, записанные им от крестьян и богомольцев». С. Л. Толстой перечисляет несколько пословиц, которые отец его чаще других вводил в свою речь. Это: «Много баить не подобаит»; «На всякий роток не накинешь платок»; «Как аукнется, так и откликнется»;...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: также какъ и для всехъ насъ, нетъ ничего нашихъ поступковъ и изъ нихъ слагающихся привычекъ. Для меня, напримеръ, важнее гораздо вставать рано и отвыкнуть отъ табаку, чемъ исполненiе всехъ моихъ внешнихъ желанiй, для тети Тани, отъ к[оторой] я получилъ письмо, где она говоритъ, что ей нужно денегъ, денегъ, денегъ, гораздо важнее не то, что отвыкнуть браниться, а разъ удержаться отъ брани, чемъ получить Ротшильдово состоянiе, и последнiй примеръ на закуску, тебе важнее убрать свою комнату и сварить свой супъ (хорошо бы коли бы ты это устроила — протискалась бы сквозь все, чтò мешаетъ этому, особенно, мненiе), чемъ хорошо или дурно выдти замужъ. Можетъ ты слишкомъ согласна съ этимъ или совсемъ не согласна, но меня всегда поражаетъ эта безсмыслица: свои поступки, изъ к[оторыхъ] вся жизнь, все человекъ считаетъ такъ пустячками, а то, чтò не можетъ изменить его внутренней жизни, считаетъ очень важнымъ. Такъ вотъ сознанiе важности того, чтò важно, и пустячности того, чтò пустячно, можетъ много помочь противъ всякихъ искушенiй. — Я только представлю себе Фета, Костиньку, 1 Урусова, 2 Ширковыхъ, 3 Золотаревыхъ 3 съ папиросками и разговорами не интересными и не понятными другъ другу и никому, и имъ самимъ не нужными; но нетолько ихъ и еще М-me Seuron, 4 нагибающуюся чтобъ слушать, но чтò и кого я не представлю себе изъ Московской жизни — старыхъ и молодыхъ мущинъ и женщинъ — ужасъ забираетъ меня. Одно спасенье во всякой жизни, а особенно въ городской — работа и работа. Я вижу тебя, ты скажешь: все неутешительно. Дело...